глядя мне в глаза.
— Как закончишь, возвращайся в гостиную и отдохни. — Я кивнул второму офицеру и Скворцову и направился к выходу из малого зала.
Мы вышли в коридор. Я уже немного ориентировался, поэтому сразу направился в сторону своего штаба, как я упорно продолжал называть покои покойного императора.
Бум! Я резко развернулся, и с удивлением наблюдал, как шедший позади меня поручик пытается поставить на место вазу. Похоже, что он её случайно сбил, возможно, саблей, и теперь пытался удержать, но безрезультатно. В конце концов, к нему подскочил Скворцов и поставил несчастную вазу на место.
— Простите, ваше величество. — Молодой совсем, не старше меня парень покраснел. — Это случайно произошло.
— Я видел, — продолжая его задумчиво рассматривать, я внезапно осознал, что со мной вовсе не цвет армии остался. Ну что же, возможно, так даже лучше. — Как тебя зовут, поручик?
— Юрий Бобров, — тут же ответил он.
— Будь осторожнее, Бобров, — и я снова направился по коридору.
В гостиной меня уже ждал Энгель.
— Какие-то проблемы, Фёдор Иванович? — спросил я у него, садясь за стол.
— Ну что вы, ваше величество, — он положил передо мной два листа. — Какие могут быть проблемы? Вот тот приказ, который вы поручили мне составить.
— Вы уже управились? Отлично, — я притянул к себе первый лист и принялся читать. Во-первых, мне нужно было узнать, как здесь протекает делопроизводство, а, во-вторых, я никогда не подписывал бумаги, прежде чем прочитать их.
Из официальных документов всегда можно узнать гораздо больше, чем из сопливых мемуаров, в которых автор выражает свою точку зрения, а не то, что происходило на самом деле. На той экскурсии в этот замок меня позабавило, как современники писали о покойном Павле. Кто на что горазд они писали. То он мог одним взглядом заставить упасть без чувств любую девицу, то был неприятный карлик с прокуренным голосом. То мог бы стать Российским Паскалем, то в его голове был лишь ветер и армейский устав. Что из этого соответствовало действительности, не знаю, подозреваю, что ничего. Каждому автору было приятно так думать о Павле, и это отражалось в их дневниках, письмах и мемуарах.
Не то что приказы. Взять хотя бы вот этот, написанный буквально на коленке. Из неё я узнал, что должность начальника Тайной экспедиции приравнена к действующему статскому советнику, согласно Табелю о рангах, с зарплатой в шестьсот рублей в год. Правда, должностных обязанностей я не нашёл, но не всё сразу. Если их нет, значит, придумаем. Потому что это удобно, и всегда знаешь, с кого спросить, в случае чего.
Я подписал первый экземпляр приказа и принялся читать второй. Так как копирование проводилось вручную, то в один из экземпляров вполне могла закрасться ошиб…
Как в воду глядел. Я перевёл взгляд на Энгеля.
— Что-то не так, ваше величество? — быстро спросил он.
— Почему здесь Александр Семёнович внезапно превратился в Александра Сергеевича? Да и оклад у него вырос на двадцать рублей? — я придвинул ему документ. Энгель стоял возле стола. Сесть я ему не предложил и просто наблюдал за его поведением.
— Что? — кабинет-секретарь встрепенулся и схватил бумагу, принявшись её перечитывать. Я же думал о том, а сколько вот таких ошибок в итоге привело к различным недопониманиям, и не был ли определённый их процент допущен намеренно?
Даже интересно стало, а кому в карман пошли бы эти двадцать рублей, потому что я сомневаюсь, что Макаров получил бы на рубль больше, чем положенные ему шестьсот. И это в приказе для начальника фактически службы безопасности. Надо где-то себе галочку в памяти поставить, чтобы аудит назначить в канцелярии. Пока Энгель проверял, что он там написал, я вытащил манифест. Разгладил уже помятую бумагу и сравнил её с приказом. Вот что нужно сделать вторым делом, или даже параллельно первым, которым у меня всё ещё остаются заговорщики. Нужно наладить нормальное делопроизводство. И это, чёрт возьми, очень важно. Железные дороги и паровые пушки подождут немного, пока я не исключу возможность воровства и подлогов вот в таких незначительных мелких ошибках. Тогда все последующие дела гораздо быстрее пойдут.
А этим манифестом я могу подтереться. Использовать бумажку, так сказать, по назначению. Потому что никакой юридической силы он не имеет.
— Да как же это так, ваше величество, — заломил руки кабинет-секретарь.
— Вы, Фёдор Иванович, у меня спрашиваете? — я удивлённо посмотрел на него. — Переделывайте, — и я протянул ему уже подписанный экземпляр. — Впредь я надеюсь, вы не совершите столь странных оплошностей.
В дверях Энгель столкнулся с входящей в комнату Елизаветой.
— Могу я отвлечь вас от дел, ваше величество? — она подошла к столу, и я запоздало понял, что надо встать. Точнее, тело настойчиво требовало это сделать, и только потом включилось понимание. Не знаю, как она расценила мою тормознутость, похоже, что не совсем нормально. Потому что сцепила руки и опустила взгляд в пол.
— Чем вы хотели отвлечь меня? — я отдал ей должное: говорила она по-русски. Или не хочет лезть в конфронтацию, или ещё на что-то надеется в этом браке. Хорошо бы второе, потому что она мне действительно нравится, и, да, я всё же надеюсь на детей. Почему их всё-таки у них не было?
— Юлия сказала. Что вы приказали ей ужинать сегодня с нами, — она подняла взгляд на меня. Я сразу не сообразил, кто такая Юлия. Потом до меня дошло, что у немецких принцесс наверняка до принятия православия были другие имена.
— Да, — ответил я. — Или вы против?
— Нет, ваше величество, как я могу быть против? — в её взгляде промелькнуло удивление. — Анна Гагарина сообщила, что вы именно ей поручили организовать этот ужин. Это правда?
— И это тоже правда. Потому что, похоже, больше никто не в состоянии это сделать. Слуг, к слову, я так и не нашёл, хотя искал. Даже в людскую заглядывал, — теперь она даже не пыталась скрыть удивления. — Кстати, где именно мы будем ужинать? Предлагаю, в ваших комнатах.
— Хорошо, я распоряжусь, — Елизавета явно не знала, как ей на меня реагировать. — А почему вы здесь, — она обвела рукой пространство вокруг себя.
— Потому что хочу. — Я жёстко улыбнулся. — Это так же, как с ужином. Я хочу
