Угораздило же их втрескаться в двух иномирянок. Сезару вообще «весело», он до сих пор об этом не знает. Между ним и женой доверия вообще ноль. Главное, чтобы у него с Леной теперь так не стало.
– Сезар, тебе известно какое-то темное заклинание, способное затереть часть памяти? Удалить какое-то воспоминание? И если известно, обратимо ли оно?
Сезар, до этого смотревший в потемневшее окно, в сад, сейчас приподнял брови. Потрескивал камин, сегодня был первый по-настоящему холодный осенний вечер и впереди ждала такая же ночь. Драконам, разумеется, не особо нужно пламя, а вот Соне-Софии оно было нужно. О том, что камин разожгли для нее, свидетельствовала брошенная на пустом кресле шаль и книги. Видимо, она здесь готовилась к завтрашним занятиям.
– Нет. А что?
– Валентайн затер Ленор часть памяти. Я хочу понять, как, и что с этим можно сделать.
Сезар нахмурился:
– Ты это как понял?
– Да очень просто. Она поделилась со мной очень важной, болезненной тайной по поводу их отношений. Теперь Ленор говорит, что ничего такого не было.
– Может быть, это просто непонимание? Сначала она ошиблась, а теперь считает иначе?
– Да нет, там… Словом, Сезар, просто поверь. Так ты знаешь об этом что-нибудь?
– Нет, такого заклинания я совершенно точно не знаю, – брат пожал плечами. – Но даже если это правда, Люциан, не лезь.
– Ты сейчас серьезно?
– Серьезнее некуда. – Сезар поднялся, подошел к камину, облокотился о полку. – Они пара. Сами разберутся.
– Как можно разобраться с тем, что тобой манипулируют? Играют! Стирают твои воспоминания…
– Легко. Если есть желание. Если желания нет – то тут никто не поможет. Еще и крайним останешься. Это первое, – Сезар постучал пальцами по мрамору. – И второе. Альгор назвал ее своей, а ты слишком вцепился в эту девчонку. Я не хочу вас разнимать, поверь. Не считая того, что просто не смогу этого сделать, когда буду в гарнизоне.
Кажется, этот мир окончательно сошел с ума.
– Я пришел к тебе за помощью, – Люциан поднялся с дивана и шагнул к нему, – но теперь вижу, что тебе плевать. У тебя своих проблем выше облаков, но даже их ты решать не хочешь. Гораздо удобнее слиться в гарнизон…
– Что сделать?
– Уйти! Спрятаться. – Он сунул руки в карманы. – Чем разобраться с тем, что ты натворил.
– У тебя это, как я вижу, отлично получается, – прорычал Сезар.
– Да уж получше тебя!
Люциан открыл портал и шагнул в него, задернув ткань пространства так резко, что за спиной заискрило, а отдача несвоевременно оборванного заклинания ужалила пальцы. Разговор с братом, по идее, должен был успокоить, но только завел еще больше.
Люциан рухнул на кровать в своей комнате, не раздеваясь. Надо было заглянуть к Нэв, но сил сегодня уже не осталось. Тем более что последняя их встреча была наполнена неловким молчанием и, хотя сестренка пыталась его разговорить, мыслями он все равно оставался в гарнизоне.
К драхам! К драхам это все. Почему он не может просто забыть эту Лену?! Просто выкинуть ее из головы, увлечься другой девчонкой! Та же Амира, например, приятная, умненькая, не назойливая и не считающая, что ей все все должны, не охотница за статусами и привилегиями, но нет. Все другие просто меркнут, просто стираются, и даже на самых шикарных девушек он смотрит исключительно как на подружек.
Никогда же раньше такого не было! Хоть иди и Аникатию трахай, честное слово. Чтобы доказать себе, что все с ним нормально. Хотя нет, в том, чтобы Аникатию трахать нет ничего нормального. Может, действительно начать с Амирой встречаться?
Внимание дернуло какое-то движение у окна, и Люциан вскинул голову. Подскочил. На миг показалось, что он сходит с ума: подсвечивая темную стену неестественно-холодным серебристо-белым светом, там стоял Этан. Вдох – и видение исчезло, растаяло. Оставив его сидеть на кровати в собственной спальне. Где вдруг стало невыносимо холодно.
Лена
Может, я не о том думаю, но о другом мне не хочется думать. Мне хочется просто жить, готовиться к занятиям, встречаться с подругой, гулять по осеннему городу, наслаждаться каждым днем наших с Валентайном отношений.
К счастью, хотя бы кровавые сны с участием Люциана прекратились, и я могу спать спокойно. Днем у меня занятия в Академии, и я даже счастлива. По моей просьбе магистр Въерд, он же Доброе утро, передал мою языковую практику Софии Драконовой. А с Соней у нас наконец-то более-менее наладилось, и это уже стало похоже на те отношения, которые были у нас до всех приключений в Даррании. Честно, я раньше даже не задумывалась, насколько классной и спокойной была моя жизнь в родном Петербурге. Насколько классно просто учиться, просто дружить. Просто переживать из-за идиота Земскова и не думать о том, что от тебя зависят судьбы Вселенной, читай, что ты зачем-то сдалась мировому злу.
Мы снова собираемся вместе в столовой: Ярд, Соня и я, к нам прибилось еще несколько девушек из ее бывшей компании. Но они ведут себя на редкость приятно, даже извинились передо мной, и на Лузанскую теперь вообще не смотрят. Правда, с ними мы все равно общаемся меньше, самый близкий круг для меня остается прежним. Соня, Ярд, Валентайн и Макс. Хотя Валентайн вообще в эту компанию не вписывается и редко появляется, когда мы собираемся вчетвером. Или впятером: Алина решила, что дуться на Макса ей невыгодно, и снова одаривает его высочайшим вниманием.
Тем не менее про нашу с Соней тайну никто больше не знает, и это сближает нас заново. Мне кажется, что прошлое отодвигается и становится далеким, как никогда: особенно когда мы собираемся вместе и обсуждаем то, что мне удалось узнать. Ну точнее как, я не особо распространяюсь именно о темной магии, но рассказываю, что мы приблизились к нашей цели. Тем более что мы к ней и правда приблизились.
Тот ритуал, который проводил Валентайн, чтобы показать мне мой мир, достаточно сложный. Он требует подключения к Загранью и разрыву межмировой ткани на первом уровне. Что такое первый уровень – это когда ты все видишь, наблюдаешь, но поговорить не можешь. Есть еще второй, но о нем у Валентайна нет записей, он как раз про межмировое общение. Это его теория, о которой он мне рассказал, когда я все читала. Потому что между высшей ступенью, разрывом, через который Адергайн вытянул меня в Дарранию, и первой – той, что изучаю я, явно есть что-то промежуточное. Но Валентайн и первое-то вывел сам, на основе имеющихся знаний и опыта
