Роману хотелось со всей дури стукнуться головой о стекло своей дорогущей машины. Его коробило то, что все получалось именно так. Как бы он ни старался удержать Марину, после всех его попыток она отдалялась все сильнее, замыкалась в себе, и в такие моменты Роману казалось, что вот сейчас случится непоправимое. Почему все получалось так? Он хотел, чтобы им обоим было лучше. И вот опять он совершил ошибку, а как ее исправить было совершенно не ясно.
В номере каждый занялся своим делом, видимо, все еще обдумывая произошедшее днем. Марина сидела в кресле, как всегда, закинув ноги в странном положении, и читала какой-то старый немецкий роман. На ней была та же старая рубашка, в которой Роман застал ее в той маленькой квартирке, где скрипели полы, тогда они еще были малознакомы. Эта светлая рубашка выкалывала Роману глаза, она тревожила в нем все то, что он хотел бы скрыть в глубинах разума. Роман все сильнее злился на себя, ему стало совершенно понятно, что он своими руками разрушал ту связь, что появилась между ними.
В это время Роман листал свои бумаги, которые сегодня взял из дома. На самом деле они были не особо ему нужны, тем более сегодня, но он должен был найти предлог для поездки в особняк. Листая бумаги, он еще сильнее злился. Из-за этого мусора Марина теперь холодна к нему, взять бы да спалить все к чертовой матери. Роман иногда смотрел на нее, Марина была полностью поглощена чтением и ни на что не отвлекалась, если бы он тоже так мог…
Они долго молчали, больше часа точно, потом Марина отложила книжку и подошла к включателю света. В комнате уже хорошо потемнело, вот и день почти прошел. Роману было комфортнее в темноте, она уже заползала ему внутрь и разъедала все органы, но Марина захотела света, уже, видимо, читать было сложно. Три люстры зажглись одним ее движением, только Марина не вернулась в кресло, чтобы продолжить читать, она стояла у окна, печально склонив голову набок. Она смотрела вроде на стену, но взгляд ее был устремлен вникуда. Роман не выдержал этой картины.
— Родная, прости, я не должен был этого делать, — сказал Роман.
— Рома…
— Нет, подожди, — прервал он, — я хочу, чтобы ты поняла, почему я это делаю. Марина, я боюсь тебя потерять. Сейчас ты здесь, со мной, а что будет завтра? Я не могу быть уверен, что ты не исчезнешь. Я никогда ничего не боялся так, как боюсь потерять тебя. Я люблю тебя и хочу быть рядом. Всегда. Нам было бы хорошо вместе, очень хорошо…
Марина молчала, и в этом молчании было что-то необычайно скорбное. Поэтому Роман говорил еще, он не мог выдержать давящей тишины.
— Ты часто говорила, что презираешь деньги и все богатства мира, но ведь не обязательно жить именно этим. Деньги могут быть всего лишь полезным ресурсом, они не должны заполнять твою жизнь до краев и забирать все пространство. Деньги дают множество возможностей. Не нужно думать о том, как прожить на копейки, можно позволить все, что хочешь, и это никак не сковывает свободу. Без денег сейчас невозможно, а знаешь, как много дорог открыто, когда у тебя их достаточно? Я бы мог показать тебе все самое прекрасное в этом мире, мы бы путешествовали вдвоем, только я и ты. Ты бы увидела хрустальный дворец в Мадриде, мечеть шейха Зайда в Абу-Даби, которая настолько необычна, что и сравнивать не с чем. Мы бы поехали на Пальма-да-Майорку, там так красиво, особенно готический Кафедральный собор Ла Сеу. Ты и представить не можешь как это любоваться полнолунием над Акрополем или бродить по Марокко и наслаждаться восхитительной архитектурой с такими интересными орнаментами…
Роман встал и подошел немного ближе к Марине, которая нашла опору в подоконнике и внимательно смотрела на него.
— Марина, я мог бы дать тебе больше, чем ты можешь представить. И весь мир — это лишь никчемная часть всего того, что я бы сделал для тебя. Я могу развестись хоть завтра, мне не нужен никто, кроме тебя, понимаешь?
— И что будет потом? Даже если ты разведешься, от этого ничего не изменится.
— Все изменится. Когда я разведусь, мы уедем отсюда вдвоем. Мы не будем жить в таких местах, как мой дом. Ты всегда будешь единственной женщиной в моей жизни.
— И что будет дальше? — странная меланхолия в голосе Марины пугала Романа. Тем не менее, она впервые дала ему возможность говорить о их призрачном будущем так долго.
— Мы купим дом, где-нибудь в красивом месте, где много зелени или возле большого озера. Красивый небольшой дом, где нам будет хорошо. Нам не нужны будут все эти деньги и вообще весь остальной мир.
— Мы будем жить без денег? — и вопрос ее был почти без вопросительной интонации.
— Почему без денег? Просто все эти миллионы не нужны, можно взять столько, сколько нужно, чтобы ни в чем не нуждаться до конца жизни.
Роман ждал, что живой блеск появиться в глазах Марины, но этот момент все не наступал. Марина не улыбалась и не предавалась его мечтам, что-то было не так.
— Рома, а что ты будешь делать там, так далеко у озера или леса, где мы будем жить? Я найду себе занятие, я смогу там жить, а ты? Без своей работы, к которой ты привык, ты не выживешь и полгода. Ты и есть все то, что тебя окружает сейчас. Твои деньги, твой дом, работа, машина — это неотъемлемые части твоей жизни. Если что-то убрать, ты не сможешь жить. Нет, ты будешь жить, дышать, есть, но все прекрасное в твоей жизни закончится, в ней не будет никакого смысла.
— Ты и есть все прекрасное в моей жизни, как ты не понимаешь…
— Возможно, это так. Я самое прекрасное, но прекрасного не достаточно, чтобы жить. Есть еще необходимое. Все то, о чем ты мечтаешь, это лишь мечты, которые разбиваются о суровую реальность. Ты не сможешь без того, чем занимался всю жизнь, тебе будет скучно, потом невыносимо и пустоту, которая образуется в тебе, я заполнить не смогу, ничто не сможет.
— Марина, все совсем не так.
— Именно так. Ты знаешь, как я отношусь ко всем деньгам и богатствам, а я знаю, как к этому относишься ты. Никто из нас не ошибается, просто мы смотрим на эти вещи иначе. В этом нет ничего плохого, пока кто-то не решит ради другого взять и
