засыпали вконец измотанными. У него было единственное правило – без проникновения. У нас не было презервативов, и угроза ЗППП была постоянной – мы почти каждый день обучали людей тому, как избежать распространения инфекции. Однажды я пошутила, что мы должны снимать на видео, как мы следуем своим же заповедям, и делиться этим со своими учениками. Его тело напряглось, и он замолчал. Я больше никогда не упоминала об этом.
Я любила его! Я любила его так сильно, что ощущала постоянный огонь, он горел в животе, в сердце, в паху.
Даже когда я делала прививки или демонстрировала, как кормить из бутылочки, мои пальцы были недовольны. Всё, что им было нужно, – это его кожа. Мой разум был сосредоточен на сложной задаче – как взять его с собой на Новый год. У него был паспорт, но не было визы. Купить билет на самолет так поздно было практически невозможно. Как отреагируют мои друзья? Его французский был идеальным, так что мы все могли разговаривать, но что они подумают? Кого волнует, что они подумают! Главный вопрос заключался в том, как отреагирует он. Преданный волонтер, посвятивший себя поддержке развивающихся стран, берет неделю отпуска, чтобы слетать с экзотическим бойфрендом на европейский остров, выпить вина, поиграть в легкие игры и съесть столько, что этим можно было бы прокормить весь местный комплекс в течение года. Я не могла подвергнуть себя осуждению.
Он отвез меня в аэропорт, сказал не волноваться и поцеловал на прощание. Слезы текли по моему лицу весь полет, и я так часто сморкалась, что мужчина рядом со мной пересел на другое место. Он, наверное, подумал, что я простужена или чего хуже.
В ожидании автобуса я устроила себе строгий разговор. Ты проведешь неделю в богатой стране, с горячей и холодной водой, полным холодильником, мягкой кроватью с чистыми простынями, в хорошей компании, ни о чем не беспокоясь. Как ты смеешь всё портить, чувствуя себя виноватой и скучая по человеку, который остался там? Наслаждайся этой неделей, пользуйся каждой привилегией, восстанавливай себя и возвращай всё это добро ему, им всем.
Нам всегда требовался день, чтобы акклиматизироваться. Столько всего изменилось. Симона только что вышла замуж, Кларк только что развелся, Мика загорелся своим деловым (и романтическим) партнером, а Гаэль всё время в поисках новой истории или романа. Я решила не делиться Фабрисом. Наши празднования были безопасны, но я понимала, что иногда лучше хранить свои секреты. Нити, связывающие Фабриса и меня, были такими тонкими и хрупкими, но всё же эта связь была самой прочной, которую я когда-либо знала. Не делиться ни с кем – кроме Мики.
Я бы никогда никому не призналась в этом, даже своим лучшим друзьям, но я так и не оправилась от потери любви всей своей жизни. Мы с Микой были созданы друг для друга. Ужас смерти Дхана и аборта Симоны вдобавок к нашей собственной эмоциональной уязвимости разрушили наши шансы в самом начале. Тем не менее я верила, что у нас будет еще одна возможность. Люди слишком легко используют выражение «родственная душа». Правда в том, что когда ты встречаешься со своей родственной душой, ты это понимаешь. Обстоятельства могут разлучить вас, но есть часть тебя, более глубокая, чем сердце, более глубокая, чем интуиция, просто грубый инстинкт, который говорит тебе, что это оно. Это недостающая часть головоломки, которую ты искала. Для меня это Мика.
Я любила его. Я хотела, чтобы он был счастлив. Если он не будет со мной – это грустно, но лучше, чем пытаться принудить его к тому, чего он не хочет. Мой психолог предполагает, что моей мотивацией для организации встреч на Новый год было поддержание этого контакта, я хотела держать дверь открытой, независимо от того, как сильно я страдаю, видя его с другими женщинами. Я думаю, что она слишком упрощает.
В 2013 году нас было восемь. Мы впятером, плюс муж Симоны, девушка Мики и лучший друг Кларка. Мы очень старались, проявляли инклюзивность, оптимизм, любознательность и энтузиазм, но неделя оказалась полным провалом. Кларк, его приятель и муж Симоны ввязались в какое-то соревнование мачо, которое порождало постоянную агрессию во всём, что мы делали. Мика отказался принимать в этом участие и отмахнулся от их игр с выпивкой, занятий спортом и дебатов, объяснив их сексуальной неудовлетворенностью. Это, впрочем, никак не сблизило его с кем-то из нас. Вместо этого он замкнулся в себе, милуясь со своей хорошенькой словацкой девушкой. Я даже имени ее не помню, только брови.
Мы с Гаэль не могли отказаться от активности, потому что нужно было поддержать Симону. Мы гуляли по великолепной сельской местности, наслаждались едой, и у нас даже было несколько хороших моментов. Я ела свежие овощи, каждый день мылась в душе и даже постриглась у Микиной подруги. Она хорошо поработала. Во всём этом были практические преимущества, но обычного эмоционального подъема у меня не случилось. Когда я прощалась, я задавалась вопросом, встретимся ли мы еще и стоит ли встречаться. Эти люди были моими самыми близкими друзьями. Представляя себе жизнь без них, я прослезилась.
Хотя ничто не сравнится со слезами, которые я выплакала, когда обнаружила, что моя виза в Демократическую Республику Конго аннулирована. Я не могла вернуться. Я провела десять дней в хостеле в Марселе, ежедневно ходя в консульство и отстаивая свое дело. У меня не было связи с Фабрисом; там не было ни телефонов, ни компьютеров, ни даже факса. Через команду в Женеве я узнала, что вся наша НПО была выдворена из страны, им пришлось покинуть наш комплекс, наших пациентов, наших помощников и нашу команду на местах. ООН согласилась выслушать наше обращение и попытаться вести переговоры от нашего имени, но это заняло бы месяцы, если не годы. Друзья собрали достаточно денег, чтобы отвезти меня домой, в мою квартиру, где у меня, по крайней мере, были преимущества системы связи. Этого было мало. Конго закрылась и отказала нам в возвращении. Все эти молодые девушки, все их дети, все эти люди, пытающиеся помочь… Мы ничего не могли сделать, кроме как оставить их на произвол судьбы.
Восемь месяцев спустя я получила электронное письмо из миссии, где мы когда-то останавливались. Отец Али рассказал мне, как убежище захватили местные ополченцы. Благодаря тому, что их предупредили заранее, он и другие религиозные лидеры смогли спасти многих жителей и их детей. Сеть помогавших нам медсестер, водителей и охранников рассеялась, предоставленная сама себе. Фабриса он не упомянул.
Гаэль, сегодня
Зимние
