килтом. Хуэю всегда казалось, что у него болит зуб.
- Что это значит? - спросил лекарь.
- На этого человека напали по пути в Лахун, - сказал Хуэй. - Ему нужна ваша помощь, чтобы спасти свою жизнь.
Пахом вытаращил глаза.
- Мой отец заплатит вам.
Пахом неохотно махнул рукой в дальний конец комнаты. Носильщики потащили окровавленную жертву туда, где лекарь творил свою магию, в темную комнату, вдоль стен которой стояли полки, заставленные банками и колбами, склянками и свитками папируса. В центре стоял потрескавшийся и покрытый пятнами стол. Как только мужчину опустили на него, Кен выпроводил болтающих помощников и закрыл дверь.
- Помогите ему, - сказал Хуэй, добавив: - У него есть информация, которая может иметь жизненно важное значение для нашей безопасности.
- Судя по всему, это удары мечом, - прошептал Кен. - Это чудо, что он продержался так долго.
Все, о чем Хуэй мог думать, - это отчаянное предупреждение всадника. Если гиксосы задумали напасть на Лахун, им придется немедленно укреплять оборону, призывая в бой всех боеспособных мужчин. Это будет кровавая битва. Там не было искусных воинов, только торговцы, фермеры и гладкокожие богатые купцы. Для защиты они полагались на армию фараона, а гиксосы были известны как одни из самых свирепых воинов во всем мире.
Дверь распахнулась, и вошел его отец.
- Зачем ты меня побеспокоил? - спросил Хави с ноткой раздражения.
- Ты должен услышать, что скажет этот незнакомец, - ответил Хуэй. - Ты поблагодаришь меня, когда это сделаешь.
Как только он пересказал слова всадника, он увидел, как морщины на лице его отца углубились, как следы резца на камне.
- Зачем им рисковать и нападать на Лахун? - сказал он, словно пытаясь убедить самого себя. - Даже с их лошадьми и луками стены города крепки.
- Они могут попытаться заморить нас голодом, - рискнул предположить Кен.
- Не раньше, чем фараон пошлет свою армию, чтобы сокрушить их. - Хави потер подбородок, обдумывая стратегические возможности. - Сделай все, что в твоих силах, чтобы спасти его, - сказал он Пахому. - Я бы послушал, что он хочет сказать.
Лекарь уже ходил вокруг своего пациента, осматривая раны и определяя наиболее серьезные. Как только он закончил, Пахом широко раскинул обе руки рядом с пациентом, закрыл глаза и откинул голову назад.
- Я взываю к Хеке, богу магии и медицины, - произнес он нараспев. Он переместился к голове раненого и принял ту же позу. - И я призываю Собека помочь залечить эти раны. Лекарь подошел к пациенту с другой стороны. - И я призываю Сета, - продолжил он, - великого Бога Пустыни, который наблюдает за всеми нами, защитить душу этого бедного человека и дать ему великую силу, чтобы вернуть жизнь этим слабеющим конечностям.
Услышав имя Сета, Хуэй внимательно посмотрел на врача, склонившегося над жертвой, и подумал, не был ли он одной из фигур в капюшонах, которые присоединились к Исетнофрет во время ритуала возле пирамиды.
Пахом схватил с одной из полок папирус. Когда он развернул его, Хуэй заглянул ему через плечо. Это был один из медицинских текстов, написанных врачами для других врачей, и для непосвященных в нем было мало смысла. Обычно они хранились в той части храма, которая называлась Пер-Анкх, Дом Жизни, но у лекаря с таким положением, как у Пахома, были свои собственные копии, к которым он мог обращаться у себя дома или когда навещал больных на их виллах.
Затем Пахом налил в кружку пива из кувшина и начал крошить в него сушеные травы, прежде чем добавить таинственную золотистую жидкость.
- Это укрепит его сердце, - сказал врач. - Оно слабое. Он потерял так много крови. - Он поднес чашку к сухим губам своего пациента и влил немного ему в рот.
Пахом отставил чашку в сторону, открыл шкатулку красного дерева с резными изображениями змей и достал амулет из полированного камня. На блестящей поверхности было выгравировано изображение скарабея. Талисман висел на серебряной цепочке, и лекарь надел его на голову пациента.
- Это защитит его от любых призраков или демонов, которые могут попытаться высосать его душу из тела.
Взгляд Хуэя метнулся по темной комнате, и он почувствовал, что его брат сделал то же самое. Все знали, что потусторонние силы пытались охотиться на колеблющееся пламя тех, кто был близок к смерти.
Пахом, казалось, был доволен своей работой.
- Хорошо. Теперь мы можем начать.
Пахом был одновременно swnw, квалифицированным врачом, владеющим всеми медицинскими искусствами, а также sau, который специализировался на использовании магии, чтобы помочь своим пациентам. Эти два фактора в сочетании давали больным наилучшую надежду, и Лахун пользовался его опытом на протяжении многих лет. Наблюдая за врачом, Хуэй поражался самоотверженности, которую должен был проявить Пахом, чтобы сохранить свою ритуальную чистоту, чтобы боги помогли ему, когда он призовет их. Мытье пять раз в день было лишь небольшой частью этого. Врач также должен был следовать списку строгих указаний по очищению своего тела. Только тогда он будет считаться wabau, таким же незапятнанным, как и любой священник.
Хуэй посмотрел на другой стол, на котором были разложены инструменты Пахома. Кремневый и медный скальпели, костяная пила, зажимы, плоскогубцы, зонды, катетеры, ножницы, ланцеты, а также рулоны льняных бинтов и набор весов для взвешивания лекарств.
Пахом схватил ножницы и разрезал промокшую одежду своего пациента. Выбрав зажимы, он прижал их к ранам, где текло больше всего крови. Хуэй наблюдал, как поднимается и опускается грудь незнакомца. Она замедлялась, он был уверен. Ему недолго осталось жить в этом мире.
Хави пробормотал: - Поторопись. Нам нужно услышать, что скажет эта бедная душа.
Пахом зачерпнул из банки пригоршню сладко пахнущего меда и размазал его по тарелке. К этому он добавил немного горькой мази, белой и липкой, и пыль от каких-то маленьких коричневых семян, которые он растер в ступке. Он нанес отвратительную смесь на зияющие раны. Мужчина вскрикнул и вздрогнул, но затем его веки затрепетали, и мечтательная улыбка скользнула по его губам. Врач высосал из него всю боль, по крайней мере, на данный момент.
Пахом сказал: - Он не протянет и ночи. Поговорите с ним сейчас, если хотите. Но поторопитесь. Лекарство,
