если полновесными золотыми людовиками, по спекулятивному курсу твоего времени… – начал подсчитывать кот.
– Надеюсь, мы не уедем, не взяв вознаграждения?!
– Это было бы глупо, – согласился толстун, и мы с ним обменялись понимающими взглядами. Тут пришел Алекс (слегка навеселе), он побывал в трактире, и теперь его немного пошатывало Снизу доноситесь сбивчивое пение. Знакомый мотив.
– Ребята досрочно выучили «Марсельезу»… ик! – пояснил командор, видя, что я заинтересованно прислушиваюсь. – Правда, я и сам… до конца не п-помнил слова, пришлось по ходу досочинить. М-можно я тут прилягу, чей-то ноги не держат…
Он бесцеремонно отодвинул меня в сторону и, даже не снимая обуви, рухнул на мою кровать, демонстративно захрапев.
– Вэк! Слов нет, а теми, что есть, во Франции выражаться не принято… Я его еще таким не видела, – ошарашенно выдавила я. – И часто он этак напивается?
– Да нет, агенты обычно не злоупотребляют, – спокойно отозвался кот. – Ничего страшного, сегодня на вечер у нас намечалось всего лишь прощупывание местного населения. Пока волк не объявится, не следует предпринимать активных действий. Сейчас восемнадцать тридцать, мы с тобой можем позволить себе маленькую прогулку по деревне, а Алекс пусть проспится.
Заперев бесчувственного «спасителя человечества» в номере, мы с профессором спустились вниз. Подвыпившие гости еще не угомонились, и хотя «Марсельеза» в переработке Алекса звучала довольно нелепо, только один человек в трактире, кроме трактирщика, не пел. Сидевший за дальним столиком худощавый тип в черном камзоле с колючим взглядом наблюдал за происходящим вокруг и время от времени что-то строчил в тетради, лежащей перед ним.
– Кто это? – спросила я у трактирщика, поправив медальон «переводчик».
– А, этот в черном? Это агент тайной полиции Меризо по кличке Замочная Скважина, – громовым голосом оповестил трактирщик, вытирая о фартук пальцы.
Услышав его стова, Меризо вжал голову в плечи и попытался стать меньше ростом, но, увидев, что на него не обращают ровно никакого внимания, бросил это дело и снова что-то застрочил в тетради.
Я выбрала свободный стол в углу. Кот примостился рядом, искоса изучая замызганное меню.
– Позвольте порекомендовать вам, мадемуазель, коронное блюдо нашего трактира, телячьи отбивные. Мы их так готовим, что просто пальчики оближешь, – услужливо улыбнулся хозяин.
– Мы подумаем, – строго сказала я.
– Значит, еще кто-то придет?
– Нет, мы подумаем с Пусиком. – Я смерила трактирщика строгим взглядом, указывая пальцем на кота, и тот поспешил отойти.
Котик был оскорблен:
– Как?! Меня – Пусиком?! Это меня, профессора университета, меня, секретного спецагента по борьбе с монстрами? – зашипел он, стараясь, выглядеть предельно грозно.
– Извини, Пусик, но это имя тебе очень подходит, – влюбленно произнесла я, позволив себе просто кощунственную вещь – игриво почесать его за ухом. – Ну не дуйся, давай лучше посмотрим меню. Тебе что? Тут есть утка по-мексикански, луковый суп-пюре с сыром, отбивные, рагу «бланкет», форель под шубой…
По мере перечисления блюд кот постепенно успокаивался, к концу списка он незаметно замурлыкал, а список состоял из двадцати или около того блюд.
– Тогда мне, пожалуйста, вот эти…
– Слушай, это просто возмутительно! – перебивая воскликнула я. (Смущенный трактирщик, не задавая вопросов, тут же подбежал и подал мне вино за счет заведения. Всю бутыль мы оставили Алексу на опохмелку, но это к слову…) – Где лягушачьи ножки, я не пойму?! Это Франция или нет?
– Лягушки – это деликатесное блюдо, так же как и устрицы. Не обязательно они должны быть в трактире каждой богом забытой деревушки, как ты ее называешь, – укоризненно фыркнул Мурзик. – Кстати, от них толстеют.
– Утешил.
Мы сытно и вкусно отобедали (кухня тут была неплохая) и пошли знакомиться с местным населением. По дороге к выходу специально постояли возле сыщика Меризо, который испуганно прикрыл написанное рукой и проводил нас весьма недружелюбным взглядом.
В деревне нам встретились подвыпившие солдаты, которые громко распевали «Марсельезу». Видимо, песенка быстро распространялась…
– Чудесно! Замечательно! Феерично! Какая экзотика – королевские солдаты! – как можно громче произнесла я, обращаясь к коту и бесцеремонно, как музейные экспонаты, разглядывая четверых солдат. Парни поспешили свернуть с дороги, я слышала, как их предупредил командир: «Сумасшедшая… наверное, из Парижа, не надо с ней связываться».
– Солдаты тут по той же причине, что и мы, – ищут волка, – пояснил профессор, когда мы с ним прошли несколько шагов. Я обернулась. Один нетрезвый солдат говорил другому, остановившись между двумя домами и пошатываясь:
– Вот это наш дом.
– Нет, олух несчастный, тут расквартирован отряд Лебурье, нам вон к тому дому.
– А я говорю, что мы зашли не в то село, – вмешался третий.
– Похоже, они заблудились, – хмыкнула я. – Представляю, какую конкуренцию они нам составят в поисках волка.
Мы двинулись дальше. Увидев скопление женщин возле колодца, галдящих на всю округу, я поспешила к ним, в надежде подслушать что-нибудь интересное.
– Мари Анна снова спуталась с мужем Софи, и та сегодня пойдет трепать ее за волосы, – щебетала одна, ожидая своей очереди к колодцу.
– Как интересно! – воскликнула ее слушательница, восхищенно округлив глаза. – О, то есть я хотела сказать, несчастье-то какое!
– Я хочу с тобой поделиться по секрету, дорогая Мари, мы с Жаном Пьером наконец-то решили пожениться, – шепотом сообщила стоящая рядом со мной девушка своей подруге. От этой невинной фразы на всю деревню разнеслись визг и крики.
– Что?! Что ты сказала, стерва? Жан Пьер женится на мне, мы с ним договорились об этом только вчера вечером. – С другой стороны колодца появилась рыжая девушка и с грозным видом замахнулась деревянным ведром на не к месту разоткровенничавшуюся односельчанку. Я предусмотрительно отодвинулась на шаг в сторону.
– Эй вы! Две лгуньи паршивые, ведьмы драные! Заритесь на чужое счастье, плетете невесть что, а все потому, что завидуете. Ведь Жан Пьер любит меня вот уже последние две недели и только сегодня утром сделал мне предложение, – встряла третья красавица. Две «претендентки», до этого сосредоточенно царапавшие друг
