оказавшись у воды, она не могла не проверить, насколько слушается ее родная стихия, – а еще, конечно, Марья надеялась почуять хотя бы отголоски вестей из покинутого Придонного царства.
– Ну… не молчи, родимая…
Опустив руку в прохладную, живую воду, царевна против воли улыбнулась. Однако побыть наедине с рекой ей было не суждено.
– Рада ты, должно быть, воде, а, Марья?
Подле нее, как бы невзначай, присел и умыл лицо Сокол.
– Все рады. Вон жара какая с утра самого, – царевна хмуро скосилась на него, жалея, что ушла недостаточно далеко. – А с чего бы такие вопросы?
– Знаешь, Марья… Иван тебя богатыршею мне представил…
Сокол поглядел на нее долгим взглядом своих ярко-голубых глаз и, казалось, стремился в миг тот пронзить им царевну насквозь.
– Но только обмануть меня не так-то просто. Я знаю, кто ты… Сомневаюсь только, старшая дочь или младшая.
– Ну и что с того? – ответный взор царевны был полон равнодушного спокойствия. – Мне тебя поздравить? Право, смешно даже было б, коль ты бы меня распознать не смог.
– Я-то да. А вот царевич наш… Он о тебе что знает?
Чародей обернулся, бросив взгляд на Ивана, помогающего Егору и остальным витязям напоить лошадей.
– Все, что ему положено, – Марья нахмурилась. – Говори прямо, чародей, как есть, без обиняков, чего надобно от меня? Зачем кружишь, что чехонь вокруг сухарика?
– Что ж, скажу, как есть. Иван – царевич наш и брат супруги моей. И естественно вполне, что не желаю, чтобы ему кто-либо зло чинил. Не хочу, да и не позволю.
Лицо чародея стало жестким, но Марья на то лишь равнодушно усмехнулась.
– Правда? Похвальное рвение. И уверен, гляжу, что силенок на то хватит, коль такие речи дерзкие с царевной наследной вести решился? Подходишь без спросу, грозишься?
Ясный Сокол, замерев, медленно выдохнул, точно приготовившись к драке. Конечно, он заметил, что царевна так и не отняла руки от воды, готовая призвать на помощь родную стихию, да и сам, без сомнения, прежде чем начать нелегкий разговор, заготовил пару-тройку приятностей. Но тут Марья, прежде чем произошло непоправимое, усмехнулась, демонстративно умывшись.
– Успокойся, чародей. Зря ты царевича за дурака держишь. Все он про меня знает и про все ведает.
– Отчего я должен тебе поверить? – спросил осторожно все еще напряженный Сокол.
– А ты и не должен, – она пожала плечами. – Царевич-то вон он. Подойди и сам у него обо всем расспроси. Коль захочет, так все и расскажет. Только не забудь узнать, почему он тебе сам всю правду не выдал.
– Что ж, пусть так, – вновь заговорил чародей после долгого, крайне утомительного для своей собеседницы молчания. – Но все одно, царевна морская, помни, что я за тобой приглядывать стану…
– Смотри глаза не сотри, – Марья, которой разговор порядком наскучил, отвернулась. Но после все же, решив раз и навсегда унять все недомолвки, сказала: – Мое дело простое. Володыку разыскать. И ничего я твоему царевичу не сделаю, будь спокоен. Разумеется, если только он к пропаже царя морского руку не приложил…
– Не приложил… Будь уверена.
Сокол поглядел на нее так, словно хотел сказать еще что-то, но в конце концов встал и молча отошел. Царевна же, наконец оставшись одна, с надеждою вновь опустила руки в пропитанную силой родного Моря-Окияна воду, потянулась мыслями к далекому дому. Но в ответ почувствовала лишь пустоту.
* * *
На берег, где две дюжины лет назад заключили уговор царь Еремей и морской Володыка, путники вышли уже поздним вечером. И там, средь высоких острых пик горного отрога, что образовывал здесь укромный, защищенный от ветра и посторонних глаз залив, уже царила темная, тихая ночь. Лишь чайки, мирно дремавшие на скалах, время от времени недовольно кричали, тщетно чаясь прогнать незваных гостей.
– М-да, лучшего места для сговоров тайных и не придумать… – Иван глянул на Сокола. – Ну вот мы здесь, брат мой названый. Что дальше?
– Костер нужен. Если был здесь государь, то дым от явь-травы тень его нам покажет. След былого…
Чародей медленно побрел вдоль кромки воды, словно прислушиваясь к своим ощущениям.
– И то, что с ним сталось, тоже увидеть сможем?
– Если повезет, увидим…
Сокол резко остановился.
– Здесь это. Вели витязям дров собрать, да побольше. И точно под ноги мои уложить. Не ближе, не дальше, не левее, не правее.
– Так ведь намокнут! – Иван с удивлением поглядел на накатывающую почти к самым сапогам чародея волну.
– Не промокнут. Отлив уж. А вот когда здесь Царь-батюшка был, то в месте этом самом вода стояла. Да по пояс, не мельче.
– Ну, Егор, давай, – Иван посмотрел на десятника, и тот кивнул:
– Это мы мигом, царевич. Молвить «костер» не успеешь, как все справим.
Слова старого витязя пустой бравадой не были. И вскоре там, где совсем недавно стоял чародей, осыпая небо яркими искрами, лениво пожирало поленья пламя. Сокол же, медленно обходя его кругом, тихо напевал слова заклинания. Марья, много раз до этого уже видевшая светлую волшбу, отрешенно наблюдала за ним. Ее интересовало не само действо, а лишь результат.
– Яви нам правду!
Завершив наговор приказом колдовским силам, Сокол бросил в огонь высушенную ветвь златотысячника, и пламя, словно подавившись, тотчас погасло, сменившись густым сизым дымом.
– Покажи, что было!
Широко раскинув руки, чародей с силой подул на него, и дым, извиваясь живыми змеями, потек над землей, вскоре затопив весь берег. Не было больше ни моря, ни скал, ни неба, ни земли, ни звуков. Только бесконечно серое ничто. А затем среди его непроглядной пелены проступила тень. Сперва совсем неясная, расплывчатая, вскоре она обрела форму, объем, и вот уже пред Марьей предстал царь Еремей – словно живой, только укрытый будто чем-то навроде тончайшего серо-сизого савана, и утопающий в его мерно колышущемся полотне аж по пояс.
– Отец…
Царевич дернулся, так, словно хотел броситься к государю, но под напряженным взглядом Сокола остался на месте. Призрачный Еремей же, стоя лицом к морю, напряженно всматривался в одному ему ведомую даль. Недвижимый, точно статуя, он словно ждал чего-то. И Марья точно знала, чего. Разволновавшись вдруг не меньше Ивана, она сглотнула вставший в горле ком. Хоть морского повелителя волшба Сокола и не явила, она совершенно не сомневалась в своих догадках. Меж тем тянулись долгие мгновения ожидания, государь по-прежнему глядел на море, но боле ничего не происходило. Лишь по мрачному лицу Еремея можно было догадаться – Володыка в уговоренное время на разговор не явился…
Стоило Марье только подумать об этом, как полотно тумана над их головами вспучилось, набухло пузырем и обернулось вдруг тенью огромного ворона.
– Да нет. Быть того не может!
Слова вырвались из уст царевны сами собой, а затем страшно закричал Иван:
– Отец!
На их глазах, не успел Еремей опомниться, как птица камнем упала на него, распахнула когтистые лапы и накрыла собой.
– Отец, нет!
– Стой! Куда?!
Не выдержав, Иван
