Конечно, давай съездим…
Дэш очень хотел поговорить с мамой, рассказать про контрольную по-английскому, которую сдал на отлично. Бабушка к тому времени уже вернулась на кухню, и их некому было рассудить. Он потянул трубку за провод. Эштон зашипела на него.
— Тренер Бун сказал, что я могу попробовать сдать экзамен на оранжевый пояс. Думаешь, попробовать? Не рано?
Дэш совсем потерял терпение и еще сильнее потянул за провод, но Эштон оттолкнула его. Дэш налетел на тумбочку с телефоном. Телефон не удержался и свалился на пол, звякнув при ударе.
— Мам? Алло! Мам? — Эштон растерянно посмотрела на замолкшую трубку, а потом перевела на Дэша яростный взгляд. — Ты что сделал? Бабушка, — закричала она, — он телефон сломал!
Дэш испуганно поднял аппарат с пола. Верхняя пластиковая крышка отлетела от корпуса, обнажив нутро с разноцветными внутренностями. Он сам не ожидал, что так выйдет, и теперь растерянно застыл.
— Да что же такое? — Бабушка выглянула с кухни, подошла и всплеснула руками. — Да что за безобразие. Дэшфорд! Ты вечно все портишь!
— Я не ломал! — возмутился Дэш. — Эштон не дает поговорить с мамой.
Бабушка рассердилась и вырвала у него из рук телефон:
— Теперь никто с ней не поговорит! Дэш, уйди уже с глаз моих!
— А что я? Это Эштон!
— Я? — возмутилась сестра.
— Ты меня толкнула! Это из-за тебя!
— А вот и нет!
— Сгинь! — рассердилась бабушка и махнула на Дэша рукой. Она пыталась приладить крышку обратно. — Иди разбирай коробки!
Эштон злобно зыркнула на Дэша, и он уставился на нее в ответ, стиснув зубы, чтобы не показать язык, все же он уже взрослый. Несправедливо, что сестре удалось поговорить с мамой, а ему — нет. К тому же Эштон не дала рассказать, что он стал лучшим учеником в классе английского по итогам полугодия, а еще записался на олимпиаду по биологии. Самое интересное он берег до маминого возвращения, не хотел говорить по телефону: учитель рисования предложил Дэшу заниматься серьезнее, с перспективой поступления в художественную школу.
Огорченный Дэш вернулся на второй этаж к неразобранной коробке, выставил все из нее на комод и заглянул внутрь, чтобы проверить, не потерялось ли чего. На дне обнаружился веер. Дэш достал его и восхищенно ощупал находку. Казалось, его сделали из настоящих птичьих перьев — черных, с отливом. На тяжелой костяной ручке не нашлось крючков или петель, чтобы его вешать. Где же он лежал в старом доме? Эта вещица не попадалась ему раньше. Наверное, это мамин веер, затесавшийся не в ту коробку.
Он посмотрел на дверь в комнату матери. Им с Эштон строго-настрого запрещалось к ней заходить, но сейчас ее нет дома, бабушка занята на кухне, а Эштон в саду. Никто не узнает. Он колебался. Ладно, только положит веер и уйдет.
Дэш зашел.
Комната как комната: кровать, шкаф, стол. При входе стояли стеллажи с фотографиями: на одной улыбалась мама, на другой усмехалась бабушка, на третьей морщилась от солнца Эштон. Дэш серьезно смотрел из рамочки — свежий снимок из начальной школы. Нашлись и фотографии двух тетушек и трех кузин, их как-то показывала Эйзел. Лично Дэш не был с ними знаком, потому что мама разругалась с ними много лет назад, и они только поздравляли друг друга с праздниками, перезваниваясь пару раз в год. Дэш не знал, что послужило причиной ссоры, несколько раз спрашивал у мамы, но не смог вспомнить, что она отвечала. Еще на стеллаже стояли рисунки, убранные в рамочки, как фотографии. С них смотрели незнакомые женщины в сарафанах, перетянутых лентами под грудью, с высокими пучками на головах и веерами в руках. Такими же, какой держал он. Если веер — семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение, ему об этом не рассказали.
На нижних полках стояли книги. Дэш положил веер на полку и вытащил увесистый томик «Основы нефтегазопромыслового дела». Другая называлась «Морская геология». Слово геология ему ничего не говорило, но в книге было много фотографий моря. Дэш сразу почувствовал себя неуютно. Что там можно читать? Он заглянул в оглавление: исследование морского дна, динамика волн и течений, коралловые рифы. Все о том, что где-то в глубине. Эта книга Дэшу тоже не понравилась, и он поставил ее обратно.
Внимание привлекла карта на столе. Он склонился над ней. Вот Канада, США, а вот родная Тонакава. Дэш нашел Ипсиланти, где они раньше жили, и Главные Озера — россыпь маленьких голубых точек. Петоски, в котором сегодня ночевала мама, не обнаружился, видимо, слишком маленький, а вот Хоннакон красовался между тремя озерами почти в центре страны. Рядом с картой лежал листок с записями. Похоже на список фамилий и мест.
«Гейбл — Абердин. Дункан — Джеймстаун. Коллиер — Кеноси Лейк. Холландер — Боде́тт…»
Холландер! Дальше шли еще фамилии и места, но Дэш их уже не видел. Что за Боде́тт? Он поискал на карте, отодвинув мешавший розовый камешек на шнурке, и нашел такой город в штате Миннесота, США. Насколько он знал, родственников у них там нет. По материнской линии нет. Может быть, речь о его отце? Дэшу безумно хотелось с ним познакомиться и рассказать о своем существовании. Ведь совершенно очевидно, что этот человек, кем бы он ни был, ничего не знает ни о нем, ни об Эштон, иначе уже давно бы приехал. Если он такой же, как Бравый Капитан, то он лучший отец в мире.
Дэш положил камешек на место, и внутри него шевельнулся туман. Дэш приподнял подвеску за шнурок, чтобы рассмотреть поближе. Камешек, похожий на драгоценный, был вставлен в металлическую оправу, а к оправе приделан шнурок. Внутри клубился, словно в водовороте, розовый туман — еще немного, и засосет сам себя. Он развернулся целой радугой оттенков от красного до лилового. Дэш вспомнил картинку из детской книжки, там была похожая штуковина. Ее называли ведьмовским камнем. Вдруг это что-то похожее? Он с восхищением рассматривал красоту на свет: водоворот внутри все не заканчивался и не заканчивался, вращался и вращался, и Дэшу уже казалось, что сам он вращается вместе с ним, проваливается в яркий вихрь. Стены комнаты растаяли, а Дэш падал в центр воронки, на дне которой таилось что-то важное…
— Ты что тут делаешь?!
Гневный возглас разрушил наваждение.
Дэш заорал от боли, когда бабушка схватила его за ухо и не церемонясь стряхнула со стула.
— Материны вещи трогать нельзя! И заходить в ее комнату! Нельзя! Я же тебе много раз говорила! Бестолочь!
Эйзел ругалась, не отпуская его ухо, и волокла
