Бе на попечение. — И убери свою развалюшку, пока кто-нибудь не пострадал. Опять посреди коридора застряла. Нам в этом месяце не хватало только судебного иска из-за разлитой мочи.
Го перехватил взгляд судьи, и буквально вылетел из палаты.
— О, заходите, док, — потрепал судья волосы на голове у сына. — Старость не радость. Спина. Но у меня хороший мальчик, он помог мне завязать шнурки.
— У тебя есть что-то конкретное? Испуган? Это понятно. Его мать в коме, конечно, твой друг будет испуган, — равнодушно вынес свой вердикт дежурный инспектор СК.
Тогда Го еще был достаточно наивен, чтобы верить, что люди заботятся друг о друге.
— Док тоже видел все это, — добавил он, желая придать вес словам. — Разве это не странно? Такой разговор и…
Но молодой врач вспомнил лишь смутную картинку, ничего конкретного, он отвлекся на санитара, и разве можно что-то толком заметить в чуть приоткрытой палате. Он спешил к пациентам.
— Нет, ничего такого, — поспешно бросил он инспектору.
Через месяц мать Бе все еще была в больнице, но уже в сознании, и подала на развод.
— Ты хочешь жить с отцом? — спросила Бе комиссия из трех инспекторов.
— Да, — ответил он.
Операция по пересадке дала осложнения, и матери нужен был уход.
Когда из-за больничной инфекции она все же умерла, Бе собрал вещи и уехал к деду, тот тоже был солидной шишкой, но в соседнем куполе.
— Не будем раздувать скандал, сынок. Это никому не поможет. У тебя был тяжелый год, но все наладиться. Потихоньку наладиться, — вежливо попрощался с ним отец.
Го с матерью пришлось переехать еще раньше. Судья не простил ему вмешательства в личную жизнь. Теперь уже Го был вынужден ползать на коленях и умолять дать им хотя бы пару дней для переезда.
— Я сожалею…
(Ни грамма он не сожалел, но что было делать…)
— Я не закрыл тебя только потому, что меня попросил сын. Его мать — моя жена сейчас больна, и я не хочу расстраивать его еще больше. Раз вы друзья по школе… Но в этом куполе ноги твоей быть не должно. Мы поняли друг друга?
После судебного заседания, закончившегося для Го 150 часами исправительных работ и штрафом матери в размере ее 3-месячного заработка?!.
Конечно, они поняли…
Го не был идеален и понимал, что судья со своими связями может одним щелчком пальцев стереть его в порошок, а мать выставить из дома за неуплату.
Но когда через два года он увидел ту женщину — новую жену судьи — по новостям, он понял, что не хочет, чтобы ее осудили несправедливо. Убийство мужа с отягчающими обстоятельствами. Ее могли приговорить к пожизненному, даже смерти.
Тогда они с Бе впервые подрались.
Он нашел парня и заставил его вернуться и дать показания.
Что тогда с ним было не так?
До этого Го никогда не заступался за других. Просто следил, чтобы не трогали его. Однажды прошел мимо, когда местные рэкетиры-малолетки били его соседа по парте, хотя мог, умел постоять за себя, да и те двое обормотов не представляли для него серьезной опасности…
— Какая муха тебя укусила? — воззрился на него Бе, поднимаясь с земли.
— Ты уехал и предоставил отца самому себе, а мы с тобой знаем, каков он. Ты не остановил его.
— Кто бы говорил…
Они обиженно уперлись глазами друг в друга.
— У меня судимость от твоего отца, Бе, — беспомощно развел Го руками. — Мне никто не поверит.
— Действовать надо осторожно. Они попытаются замять дело.
— Пусть замнут, главное — в ее пользу, — наученный горьким опытом, заметил Го.
Вот тогда они по-настоящему и подружились.
— Думаю, нам надо привлечь прессу.
Они были молодыми и не очень умными, но, как и судейские, держались друг друга. А еще у них было преимущество — внезапность. Будучи маленькими и незаметными, они сумели собрать материал на судью из первых рук, как говориться, до того, как система всполошилась.
— Мне, наверное, придется съехать от деда. Он зол как черт, — напросился к нему в гости Бе. — Не приютишь на пару дней? Я подал документы в академию, думаю, после всего этого скандала они не рискнут отказать мне в поступлении на юридический.
— Извини, я не мог не вмешаться. Сам не знаю, почему.
Го видел, как расстроен приятель. Потерять мать, теперь деда — всю семью.
— Все в порядке. Я понимаю. Дед считает меня предателем.
Они помолчали.
— Знаешь, почему я согласился с тобой, Го? — спросил Бе и, не дождавшись ответа, продолжил. — Я виноват. Я был достаточно взрослым и, когда я уезжал, я точно знал, что он не остановится. Ему просто необходимо было раз в день избивать или унижать кого-то. Я боялся, что он найдет способ вернуть меня обратно. Я не зверь, Го. Когда я уезжал, этой женщины еще не было. Я не мог предупредить ее. НО Я ЗНАЛ, ЧТО КТО-ТО ПОЯВИТСЯ.
— Ты не виноват. Ты спас жизнь этой женщине. Без тебя я не справился бы, сам знаешь.
Тогда он чувствовал себя на моральной высоте над Бе, но сегодня…
Го знал, что неправ, и Бе работал достаточно высоко в системе, чтобы понять, к чему ведут действия друга.
— Ты воспользовался мной, — обвинил он Го.
И это было правдой.
Как было не воспользоваться выдающимся общественным защитником, чтобы продавить нужную ему резолюцию.
— Ты слил в унитаз годы нашей дружбы! Ты слил этих людей, таких же, как ты и я когда-то. Я НЕ ПОНИМАЮ!..
— Ты никогда не был таким, как я, — отрезал Го. — И что с того, что тебя и твою мать периодически поколачивал отец? В квартале, где я жил, случались вещи и похуже.
Тогда-то Бе и ударил его. Го не успел полностью увернуться, и кулак, чиркнув по челюсти, задел губу.
— Дело было не в моем страхе, Го, и ты это знаешь, — уже в дверях горько бросил ему в ответ Бе. — Я оставался с ним потому, что ЕЕ здоровье стоило денег. Это стоило немало денег, чтобы просто поддерживать ее состояние. Я не мог допустить, чтобы ее отключили…
— Если бы ты сдал отца сразу, сын этой женщины был бы жив. Ребро пробило ему легкое, — безжалостно ударил в ответ Го.
— Я остановлю тебя, — пригрозил ему на прощание Бе. — Я УНИЧТОЖУ ТВОЮ ИДЕЮ НА КОРНЮ.
— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ. Слишком много заинтересованных лиц. Меня — да, а систему не остановить.
— Что с тобой случилось, Го? Ты не был жестоким.
— Я умирал, хуже, чем умирал, я растворялся в небытие, Бе, а я хотел
