Она почувствовала это сразу, как только проснулась на следующее утро после дня солнцестояния.
Возможно, теперь он наконец-то обрёл покой.
– Ванесса.
Она подскочила при звуке своего имени. И вгляделась в его лицо.
Его лицо.
Оно перестало выглядеть измождённым, а... глаза! Это были те самые глаза. Не серо-голубые. В них появился знакомый лазурный отлив. Взгляд стал пронзительным.
Его имя вырвалось у неё сдавленным шёпотом.
Джон.
Ванесса прыгнула в его объятия, он прижал её к груди и закружил в весёлом порыве, прежде чем поставить обратно на землю.
– Как такое... Что произошло... Он всё ещё... – от всепоглощающего счастья она никак не могла закончить предложение.
Джон приложил руку к виску, а затем провёл ею по волосам, изучая пряди, которые стали намного короче.
– Теперь это не только он. Но и я. И он тоже.
– Я не понимаю, – хрипло проговорила Ванесса, борясь со слезами. Она не могла поверить своему счастью.
Его улыбка сверкала ярче солнца.
– И я не до конца. Единственное, что могу сказать... когда мы, ты и я, встретились на балу у Бейнбриджей много лет назад, ты мне очень понравилась. Но я уже принял решение никогда не жениться, потому что у меня не было ни сердца, ни души, которые я мог бы отдать женщине, а ты заслуживала всего этого и даже больше.
Джонатан Де Лор, граф Херефорд, снова поднял лицо к небу, будто впервые в жизни наслаждаясь тем, как снежинки падают на его ресницы.
– Я родился опустошённым, – сказал он, глядя в облака. – Моя мать боялась смотреть мне в глаза. Говорила, что у меня нет души. Вот почему у неё больше не было детей. И я тоже это чувствовал...
– А теперь?
Джон пристально посмотрел на Ванессу.
– Теперь я думаю, что родился сосудом. Я Джонатан Де Лор. Возможно, должен был стать им... мной... как угодно. У меня сохранились мои воспоминания. – Он одарил её обжигающим взглядом, от которого на Ванессе чуть не воспламенились брюки. – Как и его.
Она хотела ему верить, но разум отказывался постигнуть происходящее, и тут её осенило.
– Я не говорила тебе своего имени.
– Ванесса. Я тот самый мужчина, с которым ты провела солнцестояние. Ты показывала мне фотографии локомотивов и тех штуковин, которые, как я теперь понимаю, называются газовыми фонарями. Ты была со мной в Комнате скорби и занималась со мной любовью, пока за окном бушевала метель.
По щеке Ванессы скатилась слеза. Удивительная истина сбила её с ног со всей мощью локомотива на полном ходу.
Ванесса застыла. Лёгкие перестали работать, а сердце прекратило биться в груди, в душе поселилось одно лишь слово, которое не давало покоя.
Занималась любовью.
Любовью... Смела ли она надеяться?
Его лицо было полно нежности, от наплыва чувств Ванесса едва не растеклась лужицей.
– Как будто в течение ста пятидесяти лет у меня в голове звучала одна и та же нота, сводя с ума, а потом в метель вдруг появилась ты и принесла с собой все симфонии, которые я мог только надеяться услышать. Ты моя вторая половинка, Ванесса. Мне потребовалось всего лишь мгновение, чтобы это понять. И я хочу увидеть с тобой весь мир, если ты позволишь.
Он схватил её руку и поднёс к губам, запечатлев благоговейный поцелуй на ладони, а затем продолжил:
– Как я уже сказал, я и тот Джонатан Де Лор, и этот, который тоже прожил всю свою прискорбную жизнь без тебя. С того момента, как я тебя встретил, ты не выходила у меня из головы. Возможно, ты познала не моё тело, на нём нет тех же шрамов, да и история совсем другая. Не мои руки тебя ласкали. Не мои губы целовали, не совсем мои. Но моя душа влюбилась в тебя с того самого момента, как я впервые тебя увидел.
Глаза. О боги, какой чистый и пламенный свет излучали его глаза.
Сколько жизни.
– Мне нравятся эти руки, – прошептала Ванесса, нежно погладив кольцо, и поднесла его к губам, чтобы поцеловать. Она посмотрела на Джона из-под опущенных ресниц. – Я не прочь познакомиться с остальными частями твоего тела. Моей репутации уже ничто не навредит, даже если я отправлюсь в твой замок без компаньонки.
– Подожди. – Джон остановил Ванессу, прежде чем она успела сделать шаг в сторону Лайонкросса. – Ты должна понимать, что я зову тебя к себе в замок только исходя из намерения побыстрее перенести на руках через порог в качестве моей графини. Я постою за твою честь, Ванесса, и восстановлю твоё доброе имя.
Ванесса вся засветилась от счастья, снежинки приземлялись на её разгорячённые щёки, словно маленькие небесные поцелуи.
– Давай начнём с чая и посмотрим, к чему это нас приведёт, – поддразнила Ванесса, зная, что в тот момент, когда он сделает ей предложение, она, конечно, скажет ему "да".
Да. Всегда да.
– Поцелуй меня, Ванесса, – прорычал он, прижимая её к своему разгорячённому телу. – Поцелуй меня, потому что сегодня Рождество и ты в моих объятиях. Поцелуй меня, потому что моя душа самая счастливая душа в той и этой жизни.
"Да", – подумала она, сражённая силой его поцелуя. Околдованная той же магией, что и в тот день во время метели в Высокогорье.
На дворе стояло Рождество.
А лучшего подарка, чем душа любимого мужчины, не придумать.
КОНЕЦ
