— Сколько у него сил, Дисмас?
Аптекарь вставлял новую сигарету в свой резной мундштук и, пока не зажег ее, не ответил.
— Должно быть, дитя моей возлюбленной рассказало ему про подземные камеры. Кто знает, о чем они говорят там, внутри его мозга, которым владеют пока сообща? Но это не так уж важно, Агнитус, скоро Йама исчезнет. Именно это и следует сообщить твоему хозяину.
В синем небе появилась черная точка. Она двигалась высоко над лоскутным одеялом рощ в городе лесов, далеко за архипелагом летающих садов.
— И не забудь сообщить ему, — вмешался Йама, — что я тоже был в подземных камерах. Это случилось, когда я в первый раз удрал от тебя, Дисмас. Я попал в Умолкнувший Квартал и нашел путь в подземные камеры, когда спасся от посланных тобой идиотов. Тогда я многое узнал.
Точка оказалась птицей; может быть, это жаворонок, спустившийся сюда со склонов Краевых Гор? Йама смотрел на него с поднимающейся из сердца теплотой.
Доктор Дисмас проговорил примирительным тоном:
— Подземные камеры — не такой уж секрет.
— Ты не ответил на мой вопрос, Дисмас, — настаивал Агнитус.
— В архивах об этом почти ничего нет, единственная сура в Пуранах. Раса Йамаманамы построила наш мир в соответствии с замыслом Хранителей. Кому же и знать о нем все детали, как не им? Но сам мальчишка абсолютно невежествен его воспитывал в захолустье ссыльный чиновник. И жизненного опыта у него почти нет. Мы продвигаемся ощупью, экспериментируем.
Разумеется, если твой хозяин боится, я могу забрать мальчишку и найти ему другое применение. Найдется немало людей, кто обрадуется возможности им воспользоваться.
— Полагаю, что нет.
— Что Энобарбус не испугался? Или что я не могу отсюда уйти? Поосторожнее, Агнитус! — В голосе доктора звучала непривычная резкость. — У меня могущественные союзники.
Нет, не птица. Для птицы она слишком велика. Точка все приближалась. Йама не мог отвести от нее глаз. Он говорил себе, что это иллюзия, но чувствовал, как волосы зашевелились у него на голове от ужаса.
Тем временем Агнитус говорил Дисмасу:
— Твои союзники пытаются покорить мир и при этом дерутся между собой. Потому они и потерпели поражение в Эпоху Мятежа, потому и не могут победить без нашей помощи. И потому ты здесь, Дисмас. Не забывай об этом.
— Я готов слушать нравоучения от Энобарбуса, но не от его слуги.
Смех Агнитуса загрохотал низкими раскатами грома.
— Ты дурак, Дисмас, — презрительно бросил он. — Ты полагаешь, что каждый кому-то принадлежит, потому что сам чья-то вещь.
Непонятная птица за толстым стеклом окна молотила воздух огромными кожистыми крыльями. У твари было три головы на длинных гибких шеях, и все они смотрели на Йаму.
Они выглядели чудовищными карикатурами на людей, которых он любил и потерял: его приемный отец, эдил Эолиса, приемный брат Тельмон, убитый на войне с еретиками, Тамора, наемница, сожженная доктором Дисмасом на ступенях лестницы возле оракула, высеченного в стене на краю мира. Йама выдержал их взгляды, хотя это далось ему невероятными усилиями. Их голоса шелестели у него мозгу.
Ничто не умирает, Йамаманама. Я могу их вернуть. Помоги мне, и я дам им новую жизнь.
— Я буду служить только на собственных условиях.
За его спиной доктор Дисмас объяснял Агнитусу:
— Это последние трепыхания. Агония, и она скоро кончится. Он полностью растворится.
Глупый старик. Он нам ни к чему, Йамаманама, как и старая, изломанная, выжившая из ума развалина, которая его преобразила. Вместе мы обновим этот мир!
— Вместе, — повторил Йама.
Да, да, вместе. Вместе мы изменим все вокруг.
Человеческие головы на чудовищном теле открыли рты и выплюнули струи пламени, которые растеклись по оконному стеклу. Йама не шелохнулся. Это просто дурацкая демонстрация, порождение тщеславия призрака. А тщеславие это слабость.
Пламя поникло. Чудовище исчезло. В мозгу Йамы прошелестел нетерпеливый голос:
Скоро.
7. БРОНЕНОСЦЫ
— Облетишь вокруг, — приказал префект Корин капитану летающей платформы.
— Нет, — твердо ответил капитан. Он висел на ветке дерева, держась рукой и ногой, и не мигая, смотрел на префекта Корина большими, черными и абсолютно круглыми глазами.
Ростом он был меньше Пандараса, а из одежды носил только пояс с инструментами. Прекрасный серебристый мех на его теле имел более темный, почти черный оттенок на кончиках ушей и пальцев. Два десятка членов его команды в молчании висели или стояли среди ветвей других деревьев на опушке небольшой рощи.
— У меня уже есть приказ, — продолжал капитан, — и ты его знаешь. И знаешь, что не можешь его изменить. Все это мы уже обсуждали.
— Тебе известно, кто я. — Префект Корин говорил так тихо, что за шумом флайера Пандарас его едва слышал.
Капитан ухмыльнулся, показав острые, как иголки, зубы.
— Мы знаем, что ты не можешь управлять платформой.
Дальше ущелья никто не летает. Пока еретики удерживают высоту и подходы к реке, это невозможно.
Префект Корин положил руку на плечо Пандараса и приказал:
— Покажи им!
Пандарас нехотя вынул керамический диск и поднял его повыше. Всю его плоскость тотчас заполонили крошечные искры и черточки, мечущиеся друг за другом подобно муравьям. Капитан взглянул не него и содрогнулся.
— Это устройство указывает, что человек, которого я ищу, не здесь, пояснил префект Корин. Отблески диска играли в его блестящих черных глазах. — Он находится ниже по реке, У еретиков.
— Еретики, они отняли у нас город, префект. Платформа, только она у нас осталась. Да-да, господин. Вернуть город, Да-да, мы бы хотели. Но это далеко, господин, да-да, далеко внизу. Выше, чем мы летаем, мы не можем выше. Мы попробуем, а они — стрелять, стрелять. Всех сметут, как жуков с Дерева. Река — еще хуже, да-да, господин. Много платформ на реке. Все стреляют. Нет, префект, для себя не будем и для тебя не полетим. Куда могли, довезли, и хватит разговоров.
На стоянку, да-да, пора на стоянку.
Капитан раскачался, прыгнул и скрылся в плотной листве кроны. Его команда, все как один, развернулась и тоже исчезла в массе заколыхавшейся зелени.
Колонны солдат стали собираться у сходен огромного черного клина платформы. Она начала приводиться к ветру, и двигатели на корме ревели все громче. По левому борту зеленели густыми лесами отроги гор, их пики сияли в лучах предвечернего солнца над укрытыми тенью долинами. Справа светилась оловянным блеском река; ширина ее в этом месте не превышала десяти лиг; горы сжимали мощное течение в узкую теснину. Передовые отряды еретиков пытались захватить город, господствующий над этим сужением.
