нужно никем не занятое помещение. Много бумаги и чернила.
Целитель несколько мгновений удивленно смотрел на меня, а затем кивнул и стер с лица несколько слезинок.
– Идемте за мной.
Новой вереницей коридоров он привел меня в заброшенные покои, пахнущие пылью, древесной смолой и чернилами. В углах скопилась паутина, а пол был покрыт множеством глубоких царапин.
За окнами бушевала гроза. Вспышки молний высветили ободранную ширму и одиноко висящую на вбитом в стену гвозде маску.
Ткань на окнах трепыхалась и дрожала. Непонятно, как она вообще выдерживала такие порывы ветра.
Неожиданно за истлевшим полотном мелькнула тень.
Отодвинув в сторону ткань, в покои медленно проникла чья-то рука. То, что от нее осталось. Черные, обугленные кости с ошметками кожи и ниток коснулись деревянной рамы.
Баи вцепился в мое плечо и тихо прошептал:
– Это призрачные покои…
Я внимательно следил за рукой и за ее обладателем, чье лицо начало появляться в проеме. Серая кожа и развевающиеся во все стороны волосы принадлежали мужчине. Тому, что от него осталось.
– И зачем же ты привел меня сюда? – Я мельком взглянул на Баи, который спрятался за моей спиной. – Разве Ночные Цветы не искуснейшие воины, способные останавливать армии?
– Я вел вас в комнату художников. Эти покои появляются сами по себе. И в них всегда находится то, что отражает суть вошедшего. Вашу суть…
– И что же должно отразить мою суть?
Баи несмело указал на маску.
Призрак в окне встрепенулся и уставился на нас. Его глаза светились желто-зеленым, а на серой коже проступили черные вены.
– Он чего-то хочет от нас?
И почему я ждал, что Баи ответит? Он с такой силой сжал мой халат, что едва не стащил его.
Призрак осмотрел покои и, царапнув пальцами деревянную рейку, исчез в буре. Я подошел к окну, таща на себе Баи, который и не думал отцепляться.
На раме остался черный след какого-то искрящегося в темноте порошка. Я коснулся его. На ощупь он был бархатистым и мягким.
– Создания Ночи ты так не боялся…
Я повернулся к Баи, растирая порошок между пальцев.
Едва сдерживая улыбку, он стрельнул в меня глазами.
– Ну-у-у… Это был единственный способ прижаться к вам поближе.
Я сбросил его руки со своих плеч. Демонов целитель! Откуда столько настойчивости? Почему бы Рэйдену не вести себя так же? Хотя, наверное, именно своей неприступностью он мне и понравился.
– Что это?
Баи поддержал мою руку и понюхал странный порошок.
– Черная гниль.
Черная гниль… Тот порошок, который с таким восторгом собирал Рэйден.
Я посмотрел на Баи, чьи блестящие от радости глаза пристально меня разглядывали.
– Не хотите собрать?
Баи растерянно моргнул.
– Зачем?
Кто здесь лекарь – я или он?
– Я слышал, что это очень редкий ингредиент для мазей.
– А-а-а… Нет, у меня ее полно.
– Тогда почему сразу не узнал?
Баи улыбнулся и просто ответил:
– Хотел к вам прикоснуться.
Я закатил глаза и отошел от окна. Взгляд коснулся висящей на гвозде маски. Она была настоящим произведением искусства.
– Говоришь, отражает мою суть?
– Да. – Баи оказался за моей спиной. – И раз призрачные покои решили появиться перед вами и оставить свой дар, то вы обязательно должны взять ее.
– И что же мне с ней делать?
Я рассматривал филигранную работу. Она была тонкой и изящной. Повторяла черты лица, но на веках и скулах вились мастерски вырезанные узоры.
– Что еще делать с масками? Конечно же, надевать на праздник. Или чтобы скрыться от кого-нибудь. Вам ли, тому, кто от рождения жил в маске, этого не знать?
Я обернулся к Баи.
– Хочу остаться здесь. Где взять бумагу и чернила?
Едва я закончил говорить, как дверца стоящего у стены шкафа тихо скрипнула и отворилась. Я подошел ближе и распахнул двери. Полки внутри ломились от письменных принадлежностей и свечей.
Баи вновь оказался у меня за спиной.
– Похоже, ничего другого вам и не остается…
Вдвоем мы расставили и зажгли свечи. Несколько раз я пытался выставить Баи прочь, но он наотрез отказался уходить.
Разложив на полу листы бумаги, я взялся за кисть, а Баи принялся разводить чернила. Холодный ветер ворвался в покои и сдул с рамы черную гниль. Похожий на сверкающую пыль порошок рассыпался по бумаге.
Рэйден был без ума от счастья, когда нашел ее. Баи же вел себя так, словно ничего особенного и не произошло. Я растер пыль по бумаге. Мягкий серо-черный след слегка поблескивал.
У Баи ее полно, а Рэйден рисковал жизнью, отправившись за ней в Мертвый Лес. Может быть, я зря думаю об этом, но… предчувствие говорило об обратном.
Вот только Баи вряд ли признается просто так. Он был тем еще хитрецом и, очевидно, привык добиваться своего любыми способами.
Оставив пока его в покое, я приступил к задуманному. Воспроизвести на бумаге увиденное в беседке оказалось не так-то легко. Не знаю, сколько времени я потратил на то, чтобы с точностью записать все увиденные иероглифы и пересечения линий. К тому моменту, как закончил, большинство свечей уже полностью оплавились, а на полу повсюду были разбросаны испорченные листы. Но я все-таки смог.
Буря закончилась, и по-осеннему холодное утро нехотя пробиралось в окно. От зябкого сквозняка в покои влетала дождевая морось. Развесив на балках под потолком листы исписанной бумаги, я наконец получил точную копию пола в беседке.
В сумеречном голубовато-сером рассвете казалось, что каждая точка излучает алхимию.
Пока что я даже не представлял, как разгадать эту загадку. Может, Баи знает? Я посмотрел на спящего прямо на полу целителя. Если ему и известно, то за свою помощь он запросит непомерную плату. Что ж, у меня хотя бы есть книга.
Я наклонился, чтобы поднять ее с пола, как вдруг дверь с грохотом отъехала в сторону и на пороге появился качающийся мастер Ченг. Из одежды на нем остались только штаны и распахнутый халат, а в руках он держал кувшин с вином, которое выплескивалось на пол, пока он, шатаясь, вваливался внутрь. Все его тело было покрыто засосами, под глазами залегли тени, а волосы спутались. И это великие воины!.. Хотя чего я ожидал? Они тут наверняка покрываются пылью от скуки. Берегут свое бессмертие, коченея от собственного величия. Трусливые лицемеры.
Проморгавшись, он осмотрелся, а заметив меня, пьяно рассмеялся.
– А-а-а… Наш неугомонный принц нашел призрачные покои?
Он плюхнулся прямо на пол и шумно глотнул из кувшина. Стерев потекшее по подбородку вино, кивнул на мою каллиграфию.
– За все время существования этой крепости лишь четверо смогли
