— Если хочешь, это такое задание, которое можешь выполнить только ты! Ну ладно! Не строй такую кислую физиономию! Тебе не придется ни грабить прокурора, ни взламывать виллу Риво…
И Мегрэ пододвинул ему газету из Бордо, отметив ногтем небольшое объявление:
По делу о наследстве срочно разыскивается мадам Босолей, проживавшая ранее в городе Алжире. Обращаться к нотариусу Мегрэ, гостиница «Англия», Бержерак.
Ледюк не улыбался. Он мрачно смотрел на Мегрэ.
— Ты хочешь, чтобы я изображал нотариуса?
В его голосе было так мало энтузиазма, что мадам Мегрэ, находившаяся в глубине комнаты, не смогла сдержать улыбки.
— Да нет же! Это объявление появилось примерно в десяти газетах Бордо и парижской прессе…
— Почему Бордо?
— Не беспокойся… Сколько поездов приходит в Бержерак в день?
— Три или четыре!
— На улице не жарко, не холодно. Дождя нет. Есть ли на вокзале буфет? Есть. Так вот твое задание: ты будешь встречать на перроне каждый поезд, пока не увидишь мадам Босолей…
— Но я ее не знаю!
— Я тоже! Даже не знаю, толстая она или худая. Ей должно быть от сорока до шестидесяти лет. Думаю, она скорее толстая.
— Но раз в объявлении говорится, что надо прийти сюда, не понимаю, почему…
— Тут все очень просто! Видишь ли, лично я убежден, что на вокзале будет кто-то третий, чтобы помешать ей прийти сюда. Задание понятно? Даму все равно надо привести сюда. Действуй половчее!
Мегрэ никогда не видел вокзала в Бержераке, но перед ним была изображавшая его открытка. На ней видны перрон, ярко освещенный солнцем, контора начальника вокзала, склад… Интересно было представить беднягу Ледюка, гуляющего в своей соломенной шляпе в ожидании поезда, оглядывающего пассажиров, идущего за каждой пожилой дамой, спрашивая при случае, не зовут ли ее Босолей.
— Я могу на тебя рассчитывать?
— Раз надо!
И с несчастным видом Ледюк ушел. Видно было, как он пытался включить зажигание в машине, ему это не удалось, и он долго крутил ручку мотора.
Через какое-то время в комнату вошел ассистент, заменявший доктора Риво. Он многословно приветствовал сначала мадам Мегрэ, затем комиссара.
Это был рыжий молодой человек, худой и застенчивый, который натыкался на мебель и постоянно извинялся.
— Простите, мадам… Не могли бы вы сказать, где горячая вода? — И едва не опрокинув ночной столик: — Простите… Ах, простите…
Осматривая рану Мегрэ, он спрашивал:
— Я вам не делаю больно?.. Простите… Вы не могли бы держаться прямее?.. Простите…
Мегрэ улыбнулся, подумав о Ледюке, который ставит сейчас свой старый «форд» на стоянку у вокзала.
— У доктора Риво много работы?
— Да, он очень занят! Он всегда очень занят.
— Энергичный человек, верно?
— Очень энергичный! Я бы сказал, это замечательный человек! Простите… Представляете, он начинает работать в семь утра с бесплатных консультаций… Потом клиника… Затем больница… Заметьте, он не полагается на своих ассистентов, как многие другие, а все хочет посмотреть сам…
— Вам никогда не приходила мысль о том, что он, может быть, вовсе не врач?
Молодой человек чуть не задохнулся от возмущения, но решил лишь вежливо улыбнуться.
— Вы шутите! Доктор Риво — не врач! Это большой специалист. Если бы он стал жить в Париже, он бы сделал там блестящую карьеру.
Мнение его было искренним. В молодом человеке чувствовалась настоящая убежденность, без всяких задних мыслей.
— Вы знаете, в каком университете он учился?
— По-моему, в Монпелье. Да, это точно… Он рассказывал мне о своих преподавателях. Потом он был ассистентом доктора Мартеля в Париже.
— Вы в этом уверены?
— В его лаборатории я видел фотографию доктора Мартеля со всеми его учениками.
— Любопытно…
— Простите… А что, вы в самом деле подумали, что доктор Риво не врач?
— Да нет…
— Я вам еще раз говорю и можете мне поверить: это мастер своего дела! По-моему, у него лишь один недостаток: он слишком много работает — при такой нагрузке он быстро сгорит. Я несколько раз видел его таким нервным, что…
— В последнее время?
— И в последнее время тоже! И все же, вы видели, он позволил мне подменить его здесь, только когда все пошло на поправку. А ведь случай-то не слишком тяжелый! Другой бы вас с самого начала передал ассистенту…
— Те, кто с ним работают, его очень любят?
— Все им восхищаются.
— Я спрашиваю, любят ли?
— Ну да… вероятно… почему бы и нет… Однако в тоне его была сдержанная нотка. Он явно делал различие между восторгом и любовью.
— Вы часто бываете у него?
— Никогда. Я вижу его каждый день в больнице.
— Так что вы не знакомы с его семьей?
Во время этой беседы осмотр раны и перевязка шли своим чередом, все привычные жесты, которые теперь Мегрэ уже мог предвидеть заранее, шли один за другим. Штора была опущена и защищала от солнца, но не гасила шум с площади.
— У него красивая свояченица.
Молодой человек не ответил, сделав вид, что не слышал.
— Он ведь часто ездит в Бордо, правда?
— Его вызывают туда иногда! Если бы он хотел, он бы делал операции в Париже, в Ницце — везде, даже за границей…
— Несмотря на свою молодость?!
— Для хирурга это плюс! Как правило, пожилых хирургов не любят.
Осмотр был закончен. Ассистент мыл руки, искал полотенце, бормотал принесшей его мадам Мегрэ: «О, простите…»
Новые черты к портрету доктора Риво. Коллеги считают его метром. Он работает, не жалея себя!
Тщеславен? Возможно! Однако он не перебирается в Париж, где ему самое место.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила мадам Мегрэ, когда они остались одни.
— Я?.. Подними, пожалуйста, штору! Это точно, что он врач. Иначе он не смог бы долго обманывать окружающих, тем более что работал он не при закрытых дверях приемного кабинета, а в больнице…
— И все же, в университетах…
— Погоди, всему свой черед… Сейчас я жду Ледюка, его явно будет смущать его спутница. Ты не слышала поезда? Если это из Бордо, то, может быть…
— На что ты надеешься?
— Увидишь! Дай мне спички…
Ему было лучше. Температура упала до тридцати семи и пять, и одеревенелость правой руки почти прошла. Еще лучший признак — то, что он больше не мог оставаться в постели без движения. Он все время ворочался, поправлял подушки, приподнимался, вытягивался…
