На трибунах за его спиной зашумели, начинался первый заезд, но Крис не обернулся: он подошёл к кассе, купил программку и развернул её, глубокомысленно пялясь на клички лошадей и имена владельцев, тренеров и жокеев. Всё это не говорило ему совершенно ничего, но он старательно хмурил брови и иногда кивал своим мыслям. Если бы случился поблизости сильный менталист и решил заглянуть в голову элегантного молодого человека в серой визитке, мага этого ждал бы некоторый сюрприз. Крис думал вовсе не о фаворитах и аутсайдерах, а о том, под каким предлогом навестить дирекцию ипподрома. Пожалуй, можно осведомиться о стоимости ложи на следующий сезон, который откроется в марте.
– Есть сведения, – прошептал кто-то возле его левого локтя.
Шепот был такой тихий, что Спенсер даже не понял, вопрос это или утверждение. Он повернулся к шепчущему и переспросил:
– А поподробнее?
Тот оглянулся и тем же шепотом возмутился:
– Ну, не здесь же!
– Ладно, ведите.
Незнакомец, чья макушка едва доставала долговязому Крису до плеча, скользнул к неприметной двери, приоткрыл её и просочился в узенькую щёлочку. Крис решительно шагнул за ним, и неожиданно оказался в небольшом ухоженном садике, со всех сторон закрытом от холодных ветров стенами. Пара вечнозелёных кустов, лиловые крокусы, желтые «анютины глазки» и какие-то совсем мелкие белые цветочки – почти идиллия. Вдобавок в этот садик не выходило ни одного окна, и, следовательно, он был защищён и от посторонних взглядов.
– Слушаю вас, – сказал Спенсер.
– Есть точные сведения, – всё так же шепотом сообщил коротышка. – Из конюшни Брамвелла.
– И?
– Сотня. Золотом.
– Пятьдесят.
Тут коротышка поднял глаза и посмотрел на высокого, хорошо одетого лорда с такой глубокой обидой, что Крису стало стыдно.
– Ладно, – буркнул он. – Тьма с тобой.
Он выгреб из кармана всё, что там было, и высыпал в руку этого мелкого во всех смыслах жулика.
– Брамвелловские лошадки скачут в пятом и шестом заезде, – зачастил тот. – Вираж – аутсайдер, но мне сказали, что сегодня он даст рывок. А в шестом ставь на Чёрный Бархат, не прогадаешь!
Протараторив всё это, незнакомец исчез, словно провалился сквозь землю. Крису даже захотелось протереть глаза. но сделать это он не успел: за дверью раздались голоса, и во дворик вышли несколько джентльменов.
– … Поскольку сейчас неплохая погода, – один их вошедших продолжал фразу, начатую ещё в коридоре. – Думаю, можно побеседовать и здесь. Это моя, так сказать, сигарная комната! – и он коротко хохотнул.
Смешок этот, больше похожий на трубное ржание боевого коня, вытащил откуда-то из глубины Крисовой души давно, казалось бы, похороненную привязанность.
– Дядя Джек! – воскликнул он.
– Кристофер Спенсер? Ты?
– Я, дядя Джек, – рассмеялся Крис.
– Что ты здесь делаешь? Ну-ка, иди сюда, мальчик мой, я на тебя погляжу!
Седовласый мужчина с красным обветренным лицом шагнул вперёд, крепко взял молодого человека за плечи и всмотрелся в его лицо.
– Ну, надо сказать, ты несколько подрос с тех пор, как я видел тебя в последний раз!
– Полковник, я чувствую, вам не до нас, – вмешался в этот разговор ещё один мужчина. – Вернёмся к нашей беседе позже.
– Да, спасибо, мистер Брокенфорд! Жду вас в моём кабинете после шестого заезда.
Дверь тихо закрылась, вновь отрезая садик от шума на трибунах.
– Дядя Джек, я был уверен, что вы на Мартинике! Давно вернулись? – спросил Кристофер, потихоньку высвобождаясь из крепких пальцев человека. названного полковником.
– Примерно полгода назад. Вышел в отставку, думал оглядеться, пожить в поместье, может, и женился бы… Да вот попросили присмотреть за этим местечком, – и он неопределённо обвёл рукой вокруг.
– В смысле? – не понял Крис.
– За Лингфилд-парком. Сол Ригби, который этим всем командовал, погиб в дорожном происшествии, а июнь – разгар сезона скачек, сам понимаешь. Я думал, это на месяц-другой, не больше, но как-то… втянулся.
– Погодите, дядя Джек, так вы – директор этого ипподрома?
До молодого человека, наконец-то, дошло: именно с этим человеком, с давним приятелем отца, игравшим когда-то в лошадок с сыновьями графа Карфакса, он и собирался поговорить! И уже сидел бы в его кабинете, если бы не подвернувшийся под руку «жучок».
– Ну, да, – кивнул полковник с некоторым недоумением, мол, неужели ты ещё не понял.
– Отлично! – Кристофер выдохнул с облегчением.
Можно ничего не придумывать, никаких поводов, никакого вранья – прямо спросить и получить такой же прямой ответ. Дядя Джек, полковник армейской разведки Джон МакДугал, никогда не опускался до лжи.
Полковник подошёл к двери, приоткрыл её и нетерпеливо позвал:
– Ну что, ты идёшь?
Кристофер ещё раз взглянул на крокусы, глянцевые зелёные листья кустов, голубое холодное небо, и решительно двинулся следом.
* * *
На месте секретарши в приёмной сидел юноша лет двадцати на вид, хрупкий и белокожий, с такими длинными ресницами, что половина знакомых Крису девушек обзавидовалась бы. МакДугал прошёл мимо не глядя и приказал отрывисто:
– Сэмюэлс, сделайте нам кофе и никого не впускайте.
– Да, мистер МакДугал, – ответил юноша, заливаясь краской.
Он неловко вскочил, уронил ручку, полез доставать, со стола ему на голову посыпались карандаши, листы бумаги, какие-то крохотные записные книжечки… Полковник махнул рукой и распахнул перед Крисом дверь кабинета.
– Проходи, устраивайся. Чего-нибудь покрепче чая-кофе желаешь?
– Нет, дядя Джек, спасибо, – отказался молодой человек. – Я здесь с мамой, и она ждёт меня к началу третьего заезда.
– С мамой… – полковник отчего-то помрачнел. – Ну, ничего, у тебя есть ещё минут двадцать. Рассказывай, зачем ты меня искал?
– Собственно говоря, я искал директора, и вовсе не знал, что это вы. Дело в том, что… – он вздохнул и вытащил из кармана служебное удостоверение, карточку с печатью, загоревшейся алым и золотым, когда владелец приложил палец.
– Следственный отдел городской стражи, – прочёл Мак Дугал. – Сержант. Вот как, значит. И сюда, в Лингфилд-парк, ты приехал именно в этом качестве?
– Сюда я приехал, потому что меня мама попросила составить ей компанию, – поморщился Крис. – Кстати, ты заглянешь в нашу ложу поздороваться с ней?
– Прости, мой мальчик, но нет. Не загляну, – твёрдо ответил полковник.
– Почему?
– Ей эта встреча не доставит радости, а мне принесёт много горьких воспоминаний. И прости уж, рассказывать о подробностях я не стану, – тут МакДугал взглянул на часы и изобразил лицом озабоченность. – Так, если ты хочешь вернуться в ложу к началу третьего заезда, то у тебя осталось десять минут. Рассказывай.
