– Тебя только это привлекает, бесстыжая девочка?
Парой стремительных движений Миша оказывается стоящим на полу, а я – сидящей на кушетке. Я даже охнуть не успеваю. Он снова впивается в мои губы, пока алчущие руки срывают с меня одежду.
– У нас осталось совсем мало времени.
– Тебе много не понадобится, – фыркаю я, просто чтобы подразнить, и тут же оказываюсь стоящей на полу спиной к Мише.
Он грубо наклоняет меня, укладывая грудью на кушетку, буквально сдирает с меня брюки с трусиками и врывается, даже не проверив, готова ли я.
– Это из-за Марка ты так возбудилась? – рычит мне на ухо, толкаясь с такой силой, что кушетка жалобно скрипит ножками по полу, на пару сантиметров проезжая вперед.
У меня подкашиваются ноги от такого бесцеремонного вторжения, и закатываются глаза от удовольствия. Миша – первый в моей жизни мужчина, который умеет каждый раз трахаться как в последний раз. Дед Мороз – или Санта, или кто там еще – явно услышал мое желание, загаданное на Новый год. Одно пугает: долго в таком режиме я вряд ли продержусь. Я сейчас не о том, что быстро приду к финишу, это как раз не плохо, а о том, что так и стереться можно. Миша как отбойный молоток, который не ведает пощады. Перехватывает меня за подбородок и поворачивает лицом к себе, снова целует жадно и дико, не переставая вонзаться в меня. Я так остро чувствую места нашего соединения. Вот его грудь трется о мою спину, а пальцы, несмотря на грубую хватку, ласкают подбородок. Губы нежничают с моими, зубы прикусывают. Наше дыхание смешивается, тихие стоны наполняют комнату, перебивая негромкую музыку и звонкие шлепки наших бедер. Это симфония для моих ушей. Кабинет заполняет мускусный запах секса, в котором я плаваю и тону. Миша снова укладывает меня грудью на кушетку, перехватывает за бедра и ускоряется. Каждое его движение заставляет меня дрожать, потому что член попадает в идеальную точку внутри меня. Я крепко зажмуриваюсь и громко выдыхаю:
– Миша, я близко.
– Давай, Белка, – рычит он в ответ, еще сильнее ударяя бедрами о мои, и мир наконец взрывается ярким фейерверком.
Кровь горячей волной проносится по организму, сосредотачиваясь в конечной точке, и я уплываю. Через несколько грубых толчков Миша выходит из меня, и я чувствую, как на попку брызгают теплые капли. Спустя пару секунд тяжелое тело Миши прижимает меня к кушетке.
– Если бы мог потом тебя собрать как было, я бы сейчас растерзал тебя за то, как ты выглядела, когда я вошел. Уля, точно ничего не было? Я должен знать, если был хотя бы поцелуй.
– Не было, – вяло отвечаю я.
– Моя Белочка, – шепчет Миша, обволакивая меня своими ручищами и крепче прижимая к себе.
– Твоя, – отвечаю на автомате, голова уже совсем не соображает.
Мне так хорошо, что, кажется, я на несколько секунд отключаюсь и прихожу к себя только тогда, когда Миша проводит губами по моему затылку. Волоски встают дыбом, и я вздрагиваю от этих ощущений.
– Наше время подходит к концу, – со вздохом говорит Миша.
– Мы скоро умрем?
– Практически. Знаешь, говорят, расставание – это маленькая смерть?
– Да вы романтик, Михаил.
– Это ты меня таким сделала. – Он выпрямляется, берет салфетки со столика неподалеку, помогает мне вытереться, а потом и одеться. – Футболку переодень, пока не пришел новый клиент.
– А что, вымазал?
– Нет, она наизнанку.
– Ах, это…
Под внимательным взглядом Миши я снимаю футболку, выворачиваю ее и снова надеваю.
– Почему ты опоздал на массаж?
– Вечером покажу.
– В смысле?
– Вечером покажу, сказал же. – Он целует меня в губы и натягивает куртку поверх свитера. Одевается Миша за несколько секунд, вот что значит армейская закалка.
– Я вечером занята.
Миша снова целует меня так, что начинает кружиться голова, а потом оставляет и идет к двери.
– Конечно занята. Мной. – Он подмигивает и выходит из кабинета. А я остаюсь стоять и задаваться вопросом: «Что это сейчас было?»
Глава 15
Рабочий день пролетает в мыслях о нем. Мне даже приходится иногда прикусывать губу, чтобы не улыбаться так широко. Вряд ли клиенты поймут, особенно мужчины. Обычно улыбка от молодой массажистки перенаправляет их мысли в очевидную сторону.
Попрощавшись с Машей, я вылетаю из салона, наконец позволив себе улыбку на все тридцать два. Ладно, тридцать, я уже лишилась двух зубов мудрости. Администратор салона весь день пыталась допросить меня, что произошло и кто эти мужики, которые учинили скандал, но покраснела, когда я упомянула Марка. И тогда допрашивать начала уже я. Оказывается, младший брат Миши включил на полную свое медвежье обаяние, и Маша была пленена. Вечером она идет с ним на свидание. Марк с Мишей отличаются внешне. У них похожи глаза и улыбка, но на этом сходство заканчивается. Миша более сухопарый и жилистый. Он выше брата и немного шире в плечах. Марк действительно похож на медведя. Крупный, подкаченный и немного неуклюжий. Но такого доброго медведя, и это видно по его взгляду. Он легкий в общении и любит шутить, как и Миша. Но от последнего веет некой загадкой с легкой ноткой опасности. Привлекательные черты, которые меня к нему так и манят. И ведь знаю, что, наоборот, таких мужчин стоит остерегаться, но лечу к нему через всю парковку, чтобы упасть в раскрытые объятия и дать себя потискать через пуховик.
– Почему шарф развязан? – укоризненно бормочет Миша между поцелуями. – Шапка где?
– Вот. – Поднимаю руку, демонстрируя ему головной убор.
Миша выхватывает шапку и надевает ее на меня, поправляя волосы, чтобы не лезли в лицо.
– Почему вся нараспашку, Уль?
– Жарко.
– Жарко ей, – бурчит он. – Холодно всем, кроме Белки.
– Так любовь греет, – брякаю я, а потом только спохватываюсь. Но уже поздно. Миша прищуривается и всматривается в меня.
– Какая еще любовь?
– Эм-м-м, так просто говорят.
– Белка, если это не любовь ко мне, то тебе лучше быстро разлюбить.
– Почему это? – Я веселюсь, глядя на его реакцию. Миша так сцепил зубы, что того и гляди скрежетать начнут.
– Потому что мать моих детей не может любить левого мужика.
Я давлюсь холодных воздухом и закашливаюсь. Смотрю на Мишу расширенными глазами.
– Это в каком смысле – «мать твоих детей».
– Не двоих, троих.
– Я сказала «твоих»! Не двоих!
– Или четверых, – задумчиво бормочет он, чем выбешивает меня еще сильнее. – Два пацана… нет, три пацана и одну принцессу. Должна же у папы быть отдушина.
– Да какого хрена сейчас происходит?! – выкрикиваю я и топаю ногой.
