Книга Лабиринт Ванзарова - Антон Чижъ

– Доктор, будьте добры осмотреть затылок жертвы.

Миллер послушно наклонился.

– Я правильно понимаю, что вот эти следы содранной кожи жертва получила после смерти? – продолжил Ванзаров.

Август Адамович согласился: крови нет, несчастную ударили головой мертвой.

– Пристав, увидели все, что желали? Для протокола достаточно?

Спринчан желал бы совсем не видеть, но вынужден был опять согласиться. Просто нечем возразить. Ванзаров поблагодарил доктора и вывел штабс-капитана из больницы. На набережной Фонтанки гулял ветер, но приставу было жарко.

– Павел Иванович, что можете сказать о жертве?

Пристав глубоко вдохнул морозный воздух.

– Что сказать, из простых, наверно, на фабрике работает… Может, замужем… Может, дети… С горя пьет… На нож напоролась, ограбить хотели… Погибла за копейки…

Ванзаров согласно кивнул.

– Благодарю. Где именно ее нашли?

– На углу Лиговской улицы и канала.

– Кажется, это место глухое, домов близко нет?

– Да, там пустыри. А что такое?

– Позволю небольшие уточнения к вашим выводам, – сказал Ванзаров, глядя на лед реки. – Эта женщина хорошо образованна, следит за собой, но живет в бедности, еле сводит концы с концами, заложила обручальное кольцо. Сама ведет домашнее хозяйство, она замужем, но детей нет… На нож не напоролась, это мастерский удар прямо в сердце… Перед этим ей угрожали, она не сопротивлялась. Очень сильно испугалась. Следы заметны у нее на юбке… Ее схватили за воротник, который оторвался в руке убийцы: что-то требовали, она не согласилась. Тогда ее прирезали. Убили не на улице, а в помещении. Привезли на пролетке. Убийца сбежал. Извозчик обнаружил мертвое тело, не захотел связываться с полицией, сбросил с обрыва в снег.

Пристав сохранил самообладание. Насколько смог.

– Откуда узнали? – только спросил он.

– Все факты на теле. Кончики пальцев у нее в мелких заживших порезах, как у кухарки. При этом волосы ухожены, она сама сделала себе прическу. Кожа хорошая, без следов регулярного употребления алкоголя. Она бедна, вы правы, судя по ботиночкам, юбке и блузке: одежда старая, много раз стиранная, заношенная, но опрятная, воротничок накрахмален. Женщина следит за собой. На пальце след от обручального кольца, которое многие годы не снимала, но вынужденно отдала в заклад. Значит, семья в трудной ситуации. Отсутствие детей видно по груди: она никогда не кормила младенца.

– Как определили, что ее зарезали в помещении?

– На блузке широкое пятно крови. На морозе этого бы не произошло. При этом удар ножом был нанесен по блузке. На улице нож порезал бы полушубок.

Штабс-капитану оставалось только согласиться.

– Но как определили, что убийца привез ее на пролетке? Зачем?

– Зачем? – повторил Ванзаров, раздумывая. – Чтобы увезти как можно дальше от места преступления… Остальное понятно.

– Простите, но не мне.

– Надо найти простые ответы на вопросы: почему ее лицо было замотано платком? Почему на затылке остались следы, будто ее уже мертвой били головой обо что-то твердое? Почему подраны локти на полушубке?

– У меня нет ответов, – признался Спринчан.

– Логичный вывод: извозчик обнаружил, что пассажирка мертва, дернул ее за ноги, она ударилась затылком и локтями о край пролетки и подножку. Извозчик из суеверия замотал ей лицо платком, как саваном, и сбросил в снег… Если бы она приехала на санях, следов на затылке и полушубке бы не осталось. Тут нужна высота пролетки. Чтобы найти убийцу, ищите извозчика, который вез парочку вчера поздно вечером… Когда сворачивал на Обводный, кто-то из постовых мог заметить…

Задача из разряда невыполнимых: сколько пролеток пробегает мимо городовых? Кто ее мог заметить? Разве только извозчика поискать…

– Хотя постойте… Не совсем точно, – сказал Ванзаров, глядя в глаза пристава так, что тому захотелось зажмуриться. – Ну конечно… Не было никакой парочки. Она ехала одна уже мертвая. Убийца запихнул ее в пролетку, якобы дама устала, приказал отвезти. Извозчик повез… Дальнейшее известно.

Пристав убедился: слухи о Ванзарове – совсем не полицейские побасенки.

– Как вы это делаете? – не скрывая уважения, спросил он.

– Всего лишь логика поступков людей, – ответил Ванзаров, чтобы не выдать психологику. – Извозчика с одинокой дамой городовому запомнить проще.

– Опрошу лично.

– Благодарю. Вызовите фотографа из полицейского резерва, пусть сделает снимок лица. Фотографию пришлите мне.

– Так точно, не сомневайтесь.

– Ближайшие дни следите за сообщениями о пропавших. Если будет женщина, похожая по описанию и возрасту, сразу вызывайте родственников. Крайне необходимо установить ее личность. Тогда убийцу установите.

Спринчан колебался, но все-таки решился:

– Господин Ванзаров, могу рассчитывать на ваши советы в этом деле?

Чиновник сыска протянул руку. Медвежье рукопожатие пристав с честью вытерпел. Чем мог гордиться.

– Все необходимые сведения у вас имеются, Павел Иванович. Моя помощь не требуется. Дальше дело сами расследуете. Как поймаете убийцу, дайте знать. Приеду задать один вопрос.

– Зачем зарезал?

– Почему увез с места преступления.

21

Расставаться с Корпием Обух не желал. Но понимал, какой силе противостоять придется. Тут в лоб не справиться, безо лба останешься. Надо ловкостью и хитростью. Чего у воровского старшины имелось вдоволь. Управлял племенем нищих и воров он не столько силой, сколько умом. Умея поставить себя так, чтобы слова его боялись как закона. Не того, что в Уложении о наказаниях во многих томах прописан, – кто его боится, – а закона настоящего, неписанного, нерушимого. Закона воровского.

Обух не стал мудрствовать: узнает, куда отвезут Корпия, где его держать будут. Выждет недельку, а то и две, между тем присматривая за домом неусыпно. А после, когда на него и подумать будет нельзя, выкрадет Корпия и спрячет так, что никто не найдет. Дальше видно будет. Может, на тут силу у него ответ найдется. Ножичков хватает. Обмозговав, Обух остался доволен задумкой. Призвав самых толковых из своих людей, Мишку Угла и Петьку Карася, дал им наказ: взять сани, одному сесть за кучера, другому одеться пассажиром, прилично, но незаметно, чтобы в глаза не бросался. Дальше проследить, куда Корпия увезут.

Предусмотрительность Обуха зашла так далеко, что его соглядатаи сидели на морозе часа за два до того, как должна была объявиться бойкая девица. Ничего, они мужики привычные. Расчет оправдался: когда пробило семь, в лавку старьевщика вошла барышня. Нынче выглядела роскошной дамой: шубка куничья, на голове шапка-боярка камчатского бобра с перышком, закрепленным золотой брошкой. Волосы черные, как крыло ворона, колечками уложены. Знатная аристократка, не иначе. Обух заметил, что руки из муфты она не вынимает, знать, держит браунинг наготове. Тоже не доверяет. И правильно делает.

– А, Сарочка, – сказал он любезно. – Уж мы заждались. Все исполнено. Корпий помыт, одет, обут. Вас заждались.

На куче тряпья сидел мужчина, одетый в дорогое пальто с меховым воротником, новенькие брюки, лаковые ботинки. На голове у него была нахлобучена шапка с завязанными ушами. Голову он склонил, будто спал. Рядом с ним держался мужик, рука которого болталась на перевязи. Корпий успел вынуть пулю, наложил повязку. Мужик с такой ненавистью смотрел на красотку, что та ему подмигнула.

– Не скрипи зубками, красавчик, протрешь до дыр.

Мужик недобро заурчал, Обух его угомонил.

– Забирай, милая, товар. Не ровен час, передумаем. Самим такое добро нужно.

Из шубки она вытянула светло-серую тряпицу, что оказалась башлыком, нацепила капюшон на шапку Корпия и туго замотала концы. Так, что остались видны глаза и лоб. Подхватив под локоть, девица заставила Корпия встать и потянула за собой. Муфта скрывала другую руку. Воровской старшина невольно подумал: такая стрельнет и не спросит, как зовут. Лихая, ему бы такая сгодилась.

Он вышел проводить. Рядом с Никольскими рядами стояло чудо, в здешних краях невиданное: тройка в яблоках с лихачом на козлах. Девица толчком повалила Корпия в сани и накрыла медвежьей шкурой, под которой он вконец затерялся. Сама уселась рядом, показав красные сапожки. И одарила Обуха улыбкой.

– Ну, прощайте, люди добрые. Не поминайте лихом… Пошел, милый!

Лихач свистнул звонко, щелкнул кнутом. Тройка взяла с места так резво, что Обуха окатило облаком льда и снега. Миг – и она уже вдалеке улицы. Сани с Мишкой Углом и Петькой Карасем еле успели развернуться в погоню.

Лихач мчал с ветерком и гиканьем. Тройка проскочила Садовую улицу, вылетела на Невский проспект, помчалась к Дворцовой площади, по ледяному мосту выскочила на Петербургскую сторону и понеслась по Каменноостровскому проспекту. Пока не въехала на Крестовский остров. Здесь пошла шагом на узких улочках, засыпанных снегом, и встала у деревянной дачи, в которой светилось одинокое окно.

Мишка с Петькой загнали лошадку, но успели. Держались за кустами в отдалении.

– Назад вертаем? – спросил Мишка. От езды и ветра лицо