у Фладда всё, что мне интересно. Отдыхайте, леди.
Розенкройц ушёл, оставив Иден в состоянии близком к панике. Сладкая смесь страха и злости щекотала ноздри Райза, наполняла лёгкие и пробуждала охотничий инстинкт.
У Габриэля всё чаще возникало странное чувство, словно за ним наблюдают. Чужой взгляд жёг спину, заставляя передёргивать плечами. Спокойнее становилось в душе, но в комнате чужое присутствие вновь делалось осязаемым, и фарианиец решил показаться местному целителю.
Закончив проверять домашние задания, Гейб растянулся поверх колючего покрывала. Заложил руки под голову, глядя в низкий потолок. За последние дни он не продвинулся в поисках лаборатории. Но это уже не казалось важным. Пару лет назад мог ли он предположить, что влюбится до потери рационального мышления? Нет, ещё и посмеялся бы над тем самодовольным балбесом, что рискнул подобное предположить. Габриэль Фладд любил только науку. Не было для него ничего важнее результата, превосходящего ожидания, оправдывающего надежды или просто спрогнозированного с точностью до сотых долей. Всё изменилось поздним вечером на дороге. Одна случайная встреча превратилась в череду маленьких совпадений и закончилась глубокой привязанностью. Гейб помнил вечер, когда узнал секрет любовницы. Они пили на крошечной кухне отвратительный чай, жевали что-то купленное Габриэлем по дороге домой, и разговаривали. Мужчина начал первым, задав вопрос о будущем. Человеку занятому, увлечённому жить без чёткого плана, оказалось не комфортно.
«Что ты хочешь от меня, дорогой?» — спросила Иден, пряча взгляд под пушистыми ресницами. — «Я, также имею обязательства и не живу подолгу где-либо кроме родного города. Или, может, ты ждёшь, что я перееду в Фариан?» Она смеялась, а он злился, не понимал, говорит Иден серьёзно или шутит, дразнится, провоцируя на эмоции. Габриэль спросил прямо, на что услышал откровенную историю жизни. О последствиях блокировки активированного гена, оказавшихся не такими ужасными, ведь ребёнок не понимал, что случилось. Как показала жизнь, отсутствие эмоций принесло не так много проблем. Габриэль чувствовал любовь Иден, которую она не смогла ещё осознать, но испытывала. Пусть это не логично, не рационально, без какой-либо гарантии. Ради шанса на взаимность стоило бросить и Фариан с властолюбивым отцом во главе, и интересную работу, составлявшую основательную часть жизни.
Под эти воспоминания Габриэль уснул. Он спал крепко и не слышал, как по комнатам почти бесшумно бродил кто-то чужой, трогал его вещи, листал документы. Тень взломщика ненадолго нависла над безмятежным мужчиной, а через пару минут в квартире остался только её хозяин, чему-то улыбающийся во сне.
Иден проснулась в третий раз за ночь из-за очередного кошмара. Дождалась пока веки отяжелеют, и вновь погрузилась в тревожный сон. Рассвет не принёс облегчения. Аристократка поднялась с больничной койки, дошла до окна, из которого открывался вид на пустырь. Открыла одну створку, впуская в палату прохладный предрассветный воздух. Вроде полегчало. Только руки ещё дрожали, да в груди давило от слёз. Плакать нельзя, не сейчас, когда вокруг шпионы короля. Дома, рядом с Габриелем сколько угодно. И необходимо убедить упрямца, что не оценит Его Величество заботы о людях, когда та противоречит интересам владыки.
Нейтан вошёл в палату очень тихо.
— Почему ты не спишь?
— Дурные сны, братец. Лекари утверждают это последствия травмы, — она посмотрела на мужчину.
— Ты отлично умеешь лгать, сестрица, — усмехнулся Нейтан, приобняв блондинку за плечи. — Но мы вместе выросли, Иден.
— Райз интересуется Гейбом. Ты не хуже моего понимаешь, как опасно внимание Розенкройца к тем, кто нам дорог.
— Расскажи, во что ты влезла, Иден? Я постараюсь помочь, у первого советника много возможностей.
На мгновение ей захотелось довериться, снять пресловутый груз с души, разделить на двоих волнения и страхи. Женщина открыла было рот и, не сделав даже вдоха, закрыла его. Подставить под удар Нейтана она не имеет права. Это только её выбор, решение, которое предстоит принять в одиночку.
— Ничего такого, с чем я не справлюсь, братец! — быть сильной и казаться сильной разные вещи, но сейчас Иден пыталась отвести беду от брата. Не хватало ещё и его за собой в эту бездну утянуть.
— Значит, не скажешь, — его глаза чуть приметно засветились, как бывало всякий раз, когда мужчина начинал сердиться.
— Прости, но в жизни случается так, что мы не можем переложить ответственность за свои решения на близких. Я очень стараюсь жить как нормальный человек. Это сложно, но я счастлива. Жду не дождусь выписки, чтобы вернуться домой.
— Полагаю, ты подразумеваешь квартиру, в которой расположился фарианиец?
— Поразительная прозорливость, советник Маар. Мне и раньше было хорошо с ним рядом, просто я находила объяснения такого состояния. А теперь признаю, что полюбила этого вредного мужчину уже тогда. И это делает меня по-настоящему живой.
— Будь осторожна, сестрёнка. Розенкройцы умеют уничтожать всё живое на своём пути, — он мягко поцеловал девушку в щёку.
— И всё же ты собираешься назвать женой Елену. Разве не разумнее будет избежать этого союза?
— Никто не говорит «нет» владыке. Не идёт наперекор его воле, запомни это.
Иден молчала, ей нечего было добавить к сказанному. Разве что спросить, не боится ли Нейт обсуждать такие вопросы в палате, расположенной во дворце. Однако, брат не выглядел испуганным, значит принял меры, обеспечив им приватность.
«Правда ли, что отказывать владыкам нельзя? Или мы настолько привыкли, что позабыли о собственной силе?» — она проводила брата до дверей и вновь вернулась к окну. Спать совершенно не хотелось, насиловать себя в угоду лекарям Иден не стала.
Елена Розенкройц сидела за своим рабочим столом, с головой погрузившись в анализ последнего эксперимента. Боль, одолевавшая принцессу пару дней, сильно мешала, не давая сосредоточиться, но Елена уже успела убедиться — ни одни известные лекарства не помогут. Остаётся только терпеть, не позволяя сбою в организме мешать ей. Девушка вновь и вновь пробегала взглядом по ровным рядам цифр и не могла понять, что не даёт ей покоя. Все подопытные показывают положительную динамику. За исключением первой жены Нейтана, что не удивительно, Райз ведь ей мозг поджарил.
Воспоминание о брате отвлекло девушку от исследования. С Райзом дела обстояли не так плохо, как с её подопытными, но неприятностей хватало. Самоконтроль владыки слабел с каждым днём, и девушка не представляла, что в очередной раз спровоцирует мужчину на вспышку пси-активности. Препараты, разработанные специально для подавления фамильного гена, почти перестали справляться с задачей. Он всё чаще проявлял агрессию там, где не было повода. И не замечал своего нездорового поведения. Елена любила Райза, но не той самоотверженной любовью, что толкнула Айлин Динари подвергнуть жизнь риску. Учёный всегда немного выше эмоций, так было и
