треугольником подушку. Я прикрыл глаза и выдохнул.
— Я Эдуард, — он протянул руку.
— Эдуард? — вмешался еще один, к слову, тоже бритый паренек, стоящий позади меня. — Эдик он. А представляется так, чтобы ты сразу рифму не подобрал.
— Че? — возмутился рыжий. — Я тебе сейчас!
Он вскочил с кровати и понесся на того, кто раскрыл его страшную тайну. На одной из кроватей началась заварушка, а я продолжил застилать свою постель.
— Не обращай внимания, — подошел третий и поднял с пола упавшую подушку. — Мы нормальные парни. И проходили через то же, что и ты. Понимаем каково тебе сейчас.
Я посмотрел на собеседника внимательнее. У него были глаза разного цвета. Голубой и зеленый. А взгляд самый разумный из всех, которые я встречал в детях своего возраста.
— Костя, — на этот раз я протянул руку первым.
— Платон, — представился тот и ответил на рукопожатие. — С рыжим ты познакомился, а тот у которого вся кисть в шрамах от порезов — Богдан.
— Вы все… — я указал на ногу босого мальчишки. — Одарённые?
— А как же? — он задрал штанину и показал браслет. — Конечно. Других здесь нет.
— И, я так понимаю…нас в здании не четверо. Где остальные?
— Человек тридцать, — Богдан указал в сторону коридора. — Все распределены по группам. По полу и возрасту. Девчонок меньше…да что я тебе рассказываю? Кефир будут давать через десять минут. Сам все увидишь.
Я тут же вспомнил тот единственный раз, когда мама в прошлой жизни отправляла меня в летний лагерь. Именно там был завтрак, обед, полдник, ужин и кефир перед сном. Если честно, я терпеть не мог уезжать туда. Когда Серый с Жендосом оставались в городе, а я был вынужден ехать куда-то на автобусе и вместо того, чтобы гулять целыми днями, мне приходилось спать в тихий час. И это воспоминание детскому дому баллов не накидывает, конечно.
Но в этой ситуации есть и плюсы. Тридцать одаренных, которых бросили. Тридцать детей с магическими способностями, которые будут благодарны мне всю жизнь, если я помогу им. Вытащу отсюда, а затем пристрою в клан. Это большая сила. И раз уж я тут оказался, нужно вынести из этого максимум.
— Только…снял бы ты это, — Платон указал на мою одежду. — Жизнь тут не самая простая. Если с тебя нечего будет взять — меньше проблем. Понимаешь? Если ты, конечно, хочешь эти вещи сохранить.
На самом деле я планировал переодеться, но после этих слов желание вдруг пропало. Не потому, что я жить не могу без проблем. Но если есть возможность стать лидером у одаренных, которые в будущем могут вступить в мой клан и сделать его сильнее… Значит нужно завоевать их доверие. Да и поджимать хвост — не мое.
— Я все-таки останусь в этой одежде, — я поправил воротник пиджака и потуже завязал шнурки на ботинках, чтобы не подвели в самый ответственный момент.
— Я тебя предупреждал, — равнодушно пожал плечами Платон и посмотрел на часы, висящие на голой пожелтевшей стене. — Девять, пацаны. Пошлите кефир пить!
Двое парней, которые боролись все это время в кровати, подскочили на ноги, отыскали свои тапочки и подбежали ко мне.
— Богдан! — сперва первый из них пожал мне руку.
Я обратил внимание на его запястье. Оно действительно сильно изуродовано шрамами. Должно быть у этого мальчишки судьба тяжелее, чем у остальных моих соседей по палате.
— Костя, — кивнул я.
— Эдик! — запыхавшийся рыжий обхватил мою ладонь своей потной ладошкой и с усердием потряс ее.
— Костя. Приятно познакомиться.
— Пойдем на кухню, Костян! — махнул рукой Эдик и выбежал из палаты.
Под грохот закрывающихся ставней со всех сторон, мы втроем, не спеша, двинулись за ним по коридору.
В детском доме была угнетающая обстановка. Темные коридоры с рисунками персонажей из сказок, белые двери в палаты других групп, санитарные зоны, из которых веяло холодом и мои мысли о том, чтобы принять душ, сразу как рукой сняло.
Пройдя несколько десятков метров мы наконец свернули в местную столовую. Небольшое помещение, в котором у входа на столе стояли стаканы с разлитым в них кефиром. А слева стол, на котором нужно будет оставить грязную посуду. Между ними бегала воспитательница и разливала напиток.
Я взял стакан и занял место за ближайшим столиком.
— Тут нельзя сидеть, — Платон и два его товарища остановились возле меня. — Наш стол там. В углу.
— Почему нельзя? — я поднял глаза и пригубил кефир. Несколько догадок у меня уже было.
— Тут сидят старшаки, — вмешался в разговор Эдик, но завидев кого-то у входа, стукнул Богдана по плечу и заторопился на привычное место.
Я обратил внимание на входящих в столовую детей. Трудные подростки. Бритые. В майках, потрепанных штанах и с таким выражением лица, после которого не ждешь ничего хорошего.
Конечно, можно встать и не нарываться самому, но я решил, что это ничего не изменит. Рано или поздно мне предстоит столкнуться с ними в битве за лидерство. И лучше сделать это сейчас, пока ко мне вдруг не прилипла репутация того, кем я не являюсь. К тому же, не факт, что я задержусь тут надолго, а завоевать доверие у одаренных нужно.
— Я останусь, — спокойно ответил я все еще стоящему возле меня Платону.
— Ну ты и псих, — сделал он вывод, но вместо того, чтобы уйти, вдруг сел за мой стол.
Я, несомненно, оценил поступок. Но, когда увидел, как дрожат его пальцы, в моем сознании что-то щелкнуло. Ведь если я в силах поставить этих парней на место, то Платон всего лишь маленький мальчик. И когда я уберусь отсюда — жизни ему не дадут. Это еще в лучшем случае.
Нет. Не хочу подкидывать проблем пареньку.
— Черт… — выругался я себе под нос и встал. — Ладно. Пошли.
— Нет! — вдруг возразил мой новый друг.
— Что? — я не поверил своим ушам.
— Я думаю, что мы должны остаться, — сказал паренек с разными глазами. — Хватит ходить на цыпочках там, где у нас всех равные права…
— Ты уверен? — нахмурился я, потому что хотел остаться. Но также желал дать моему новому товарищу еще один шанс не ввязываться в эту историю.
— Уверен, — кивнул он и отпил из граненного стакана.
— Ну, хорошо, — я сел на стул и посмотрел исподлобья на идущих в нашу сторону местных авторитетов.
Еще даже половина столов в помещении не была занята детдомовцами. Воспитательница продолжала наполнять стаканы, не догадываясь о грядущей заварушке. Группа одаренных девочек с интересом и, одновременно, с ужасом наблюдала за нами. Но в эти секунды я почему-то думал только о Платоне. Пытался найти в своем окружении настолько
