ли нет на свете ни единой вкусности, способной вызвать твою улыбку?
— Если и нет, не стоит огорчаться из-за такой малости, Шэчи, — растерянно ответила девушка. — На свете есть много вещей, вызывающих радость.
— Это так, — грустно вздохнул Инь Шэчи. — Но то, что одна из них тебе полностью безразлична, печалит меня. Подумай, — он просительно посмотрел на нее. — Быть может, есть некое лакомство, что ты хотела бы попробовать?
— Даже и не знаю, — пожала плечами Му Ваньцин. — Разве что, эти красные круглые штучки, которые так любят дети. Их еще продают насаженными на палочку по нескольку за раз. Давным-давно, я попросила одну у учителя, но она отказала, — тень грусти промелькнула на лице девушки.
— Засахаренные ягоды? — воскликнул Шэчи. Он вскочил со стула, и, подбежав к окну, настежь распахнул ставни.
— Ага! — издал он воодушевленный возглас, указывая на уличного торговца, несущего соломенный сноп, утыканный палочками с лакомством. — Подожди немного, жена моя! — вскочив на подоконник, он без единого сомнения выпрыгнул наружу.
Му Ваньцин с сомнением поглядела ему вслед — все же, прыжок с третьего этажа был достаточно опасной затеей, и, по ее мнению, какая-то еда совершенно не стоила подобного риска. Сокрушенно вздохнув, она покачала головой, и принялась терпеливо ждать.
Ожидание не было долгим — через несколько мгновений, Инь Шэчи запрыгнул в комнату через все то же окно, сияя торжествующей улыбкой. В его руках были зажаты несколько палочек с засахаренными ягодами.
— Вот, — довольно выдохнул он, тяжело опустившись на стул, и протягивая девушке свою добычу. — Еле догнал этого торговца. Пробуй скорее, — Му Ваньцин приняла палочку, и отправила в рот один из красных шариков. На ее лице воцарилось задумчивое выражение.
— Ну как? — нетерпеливо спросил Шэчи. — Ужасно? Слишком сладко? Слишком жирно? Слишком сытно?
— Сладко, но в меру, — покачала головой девушка. — А еще, они кисленькие и освежают. Мне нравится.
— Все оказалось много проще, чем я думал, — весело засмеялся Инь Шэчи. — Не нужно было требовать от местных поваров шедевров кулинарного искусства — достаточно было остановить уличного торговца сластями, — он склонил голову на плечо, наблюдая, как Му Ваньцин откладывает очищенную от ягод палочку, и берется за следующую.
— Верно, — кивнула она, раскусывая очередную ягоду. — А что за сладости нравятся тебе, Шэчи?
— До недавних пор, мне очень нравились пироги из зеленых бобов — те, что ты с таким презрением отвергла ранее, — ответил тот, с удовольствием глядя на увлекшуюся девушку, что уничтожала уже третью палочку засахаренных ягод. — Но они ни за что не сравнятся с одной поистине неземной сладостью.
— Да? И какой же? — приподняла бровь Му Ваньцин. Юноша с веселой улыбкой наклонился к ее ушку и прошептал:
— Сладостью твоих губ.
Девушка отложила недоеденное лакомство, и тщательно вытерла лицо салфеткой. Поднявшись, и подойдя ближе к Шэчи, она положила руки ему на плечи, и, склонившись к самому его лицу, промолвила, серьезно и искренне:
— Коли так, я обязана вознаградить тебя за сегодняшние старания, и, особо, за твой самоотверженный прыжок с высоты, — подавшись вперед, она поцеловала юношу, нежно и страстно, ласково и требовательно. Руки Шэчи обняли стройный стан девушки, и увлекли ее на колени к юноше; Ваньцин охотно придвинулась ближе, сжимая его в объятиях.
Они потеряли себя в ласках друг друга лишь на недолгое мгновение, безжалостно прерванное неожиданным вторжением. Дверь их комнаты влетела внутрь, в полете разваливаясь на куски, ударившие в противоположную стену. Инь Шэчи зло сжал губы в линию — он оставил меч у входа, на столике у стены; столике, оставшемся за спиной столь недружелюбно вошедшей пары. Оружие Му Ваньцин и вовсе лежало в дальнем углу, у кровати, вместе с ее верхней одеждой.
— Как удачно, сестрица Жуй, — холодно обронила одна из незваных гостий. — Не будь эта глупая маленькая развратница столь беспечна, она могла бы доставить нам много больше хлопот.
— Ты слишком осторожна, сестрица Пин, — безразлично ответила ее товарка. — Без её учителя-злодейки, эта девчонка — лишь надоедливая мошка, не больше. Прихлопнуть ее — намного легче, чем отыскать.
Хоть их обращения друг к другу были скорее дружескими, чем родственными, этим две женщины и вправду были похожи, словно сестры. Обе пожилые, черноволосые, и суровые ликом, они резко отличались разве что предпочтениями в оружии. Названная сестрицей Жуй небрежно удерживала в левой руке широкий меч в кожаных ножнах, а ее спутница, сестрица Пин, опиралась на тяжёлый шишковатый посох, больше похожий на огромную разбойничью дубину.
Женщины, вломившиеся к Шэчи и Ваньцин
— Эй, эй! — заполошно воскликнул Шэчи, подхватываясь со стула, и с нарочитой неловкостью отталкивая от себя Му Ваньцин. От его толчка, девушка приблизилась к столику со своим оружием, что не осталось незамеченным ею, но Ваньцин не торопилась действовать, сторожко оглядывая вторженок.
— Я всего-то хотел поразвлечься немного! — продолжал изображать испуг юноша. — Мы только познакомились, и я даже имени ее не знаю. Прошу вас, могучие воительницы, не впутывайте меня в вашу ссору!
— Исчезни, немедленно, — бросила женщина по имени Жуй, указав на дверь.
Суматошно закивав, юноша неловко протиснулся мимо грозных дам, и уже подступил к дверному проему, когда его рука быстрой змеей метнулась в сторону, и схватила меч с пристенного столика. Тут же, Инь Шэчи рванул оружие из ножен, и коротко, без замаха, рубанул. Голова госпожи Жуй покатилась по полу, и ее глаза, прежде чем застыть в посмертной гримасе, успели ошеломленно моргнуть, наполненные неверящим удивлением.
Тело женщины все ещё стояло на ногах, хлеща горячей кровью из обрубка шеи, а юноша уже прянул вперёд, стелясь в низком, длинном выпаде, целящем в живот другой вторженки. Та успела отбить удар Шэчи пяткой своего посоха, но это мало ей помогло — Му Ваньцин не теряла времени даром. Завладев своим мечом, девушка метнулась к врагу, и, удерживая оружие обратным хватом, полоснула госпожу Пин по шее, рассекая горло. Тяжёлый посох женщины загрохотал о доски пола, а сама она, бессильно хватая воздух ртом, сползла по стене. Ее скрюченные пальцы пытались зажать глубокую рану, но не могли сдержать льющуюся обильным потоком алую влагу жизни. Неудачливая убийца открыла было рот, силясь что-то сказать, но не издала ни
