Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
отсутствия телефонов, сразу же отобранных при задержании.
Посовещавшись между собой, Формил, Амиго, Тень и Седой решили использовать свежие силы на рытье выгребной ямы для нового туалета. Раздав восьмерым штыковые и совковые лопаты, показали отдалённое от орудий местечко в глубине сохранившегося кустарника и поставили задачу:
– До четырёх утра здесь должна быть аккуратная, но очень глубокая-метра на четыре-яма. Работаем без остановки, даже во время небольшого шума…
Расположение орудий, их количество и наименование они видеть не могли, но на всякий случай пару часовых к ним приставили. Самого наглого и, как оказалось, самого трусливого с завязанными глазами повели на «расстрел». Сначала он рыдал и, падая на колени, просил пощадить и даже предлагал «много денег» из родительского кармана. Потом он затих и с поникшей головой обречённо брёл на полусогнутых, подталкиваемый стволом автомата в спину.
На берегу речки его поставили на колени, и, не снимая повязки, при связанных руках, Тень поднёс в упор ствол автомата к затылку.
– Всё, допрыгался, жертва пьяного аборта! Не будешь больше боевым пацанам в спину плевать и обзываться безнаказанно! – Седой говорил жёстко, будто вбивал гвозди в крышку гроба и даже в темноте видел, как сильно трясутся плечи ошеломлённого вконец «приговорённого».
Тут вышел Амиго и спросил его:
– Ну, что скажешь в своё оправдание, морда мажорная? Хочешь жить, ублюдок?
– Да! Да! Очень хочу! Дяденьки, миленькие, отпустите меня! Я никогда больше… Никому… Никогда… Я денег привезу…
– Что же ты за своих дружков не просишь? Только о себе думаешь? Денег нам суёшь, харя твоя свиная?! Ты их сам-то умеешь зарабатывать?!
Отошли, покурили, продолжили играть «пьесу», и на «сцену» вышел Формил:
– Сейчас ты напишешь бумагу, в которой изложишь всё, что сегодня произошло. О том, как вы оскорбили бойцов армии ДНР. Какими словами, в каком месте. Список всех участников вашей шайки-лейки и адреса. И не дай бог ещё раз увижу на своём пути. Потом пойдёшь копать яму к своим.
Бедолага часто закивал головой, соглашаясь на все условия, и его отвели в палатку Тени, где уже была готова бумага и ручка, лежавшие на ящике из-под гранат, заменявшем стол.
Потом «помилованного» отвели на рытьё туалета и, поочерёдно вызывая каждого, заставили написать свои версии произошедшего, назвав истинного зачинщика инцидента, список дружков и количество выпитого спиртного.
– Теперь они будут молчать и бояться каждого стука в дверь, – спокойно сказал Формил, складывая в офицерский планшет стопку «чистосердечных признаний» в совершении аморального проступка в отношении бойцов и патриотов Донецкой Народной Республики.
А ночью случилась дежурная стрельба минут на тридцать-сорок, но и этого оказалось достаточно, чтобы «пленники» смогли оценить всю «прямоту» прямой кишки, до изжоги наглотаться пороховой гари и хватить ещё несколько достаточно страшных мгновений в своей только начинающейся жизни, что можно было легко увидеть по ужасу, застывшему в их глазах, когда грязных и мокрых от пота снова загоняли в кузов грузовика и, накрыв тентом, в сопровождении двух бойцов отправили к тому месту, где забрали накануне…
…А выгребная яма под новый туалет оказалась даже глубже, чем заказывали…
Глава 7
В этот раз поздний завтрак в армейских термосах на батарею привёз не командир дивизиона, а его заместитель по работе с личным составом, который в Красной Армии назывался бы комиссаром или политруком. Но в советской, а потом и в российской армии устоялась должность замполита, перекочевавшая благополучно в штатные расписания частей вооружённых сил ЛДНР.
Выше среднего роста, атлетического телосложения, с изрядной сединой на висках, с трёхдневной щетиной на красивом, несколько вытянутом лице, он стоял, открыто улыбаясь сквозь густые усы и опираясь на палочку. Вместо уставных ботинок с высокими берцами он был обут в лёгкие чёрные туфли, а на правой стороне груди форменной куртки с погонами старшего лейтенанта были видны жёлтая и красная нашивки. Нестандартная обувь, инвалидная палочка и нашивки говорили о боевых ранениях.
Олег Лютый был родом из Мариуполя, где до революционных сейсмособытий имел успешное дело по продаже катеров, лодок и различного браконьерского скарба. Будучи по природе человеком авантюрным, он решил не оставаться в стороне от бурных перипетий и окунулся в них, как говорится, с головой, потеряв в итоге и дом, и лодочно-катерный бизнес с причалами и причиндалами. Молодая жена, которой Олег верил как себе, не долго думая, присвоила оставленное ей на сохранение богатство и была такова в сторону «материковой» Украины, пока брутальный муж героически громил украинских нацистов под знамёнами легендарного Игоря Стрелкова. Именно так обычно заканчиваются истории седовласых мужчин, давно разменявших шестой десяток, которых попутал бес тычками в ребро и подтолкнул к брачному союзу с молодой красоткой вдвое моложе себя по возрасту.
В боях под Углегорском, ещё в феврале пятнадцатого, когда войска Луганской и Донецкой республик сжимали в тиски драпающий к Дебальцево сброд украинских вояк, Лютый и получил ранение двух ступней, командуя первой гаубичной батареей того самого артдивизиона, где сейчас занимал должность замполита…
Завтракали, сидя прямо на земле, подстелив плащ-палатки и расположившись полукругом, лицом к Лютому, которому любезно предоставили пенёк для удобства. После короткого расспроса бойцов на предмет «как живёте-можете» Олег перешёл к главному:
– В общем, товарищи артиллеристы, в верхах, – он многозначительно поднял глаза вверх, указав туда же большим пальцем правой руки, – вроде достигли договорённостей о большом перемирии с начала сентября.
Народ заёрзал на местах, послышался приглушённый гомон, по которому нельзя было понять – довольны люди решением «верхов» или нет. Лютый продолжил:
– На днях придёт приказ о передислокации всего, что стреляет из калибра больше ста миллиметров, подальше от линии соприкосновения.
– Значит, что? Войне конец? – спросил первым за всех Андрюха Тень.
– Так это уже какое перемирие по счёту? – громко возмутился Бурый, явно недовольный таким поворотом.
– Вот-вот! После Иловайска перемирие, после Дебальцево перемирие. Им как в морду дают, так они сразу просят отложить войну! – поддержал Бурого Коля Крылатый.
Народ заголосил с мест, но Лютый поднял руку, попросив жестом заткнуться, и продолжил:
– Мы все и всё понимаем, мужики. Всё связано с началом учебного года и продолжающейся уборкой урожая. И здесь и там дети идут в первый класс, и там и здесь в полях комбайны и жатва. Тем более, нам нужно не рассуждать, а выполнять приказ.
– И когда собираться? Когда дембель подпишут? – кто-то крикнул из народа.
– Никакой дембель никому не светит. Хочешь уволиться? Никто не держит. Только помните, что война на этом не заканчивается, а как эти ублюдки могут поддеть на фу-фу, мы уже видели не один
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
