А грузины народ горячий — закусит Реваз удила и всем только вред от этого будет.
— Зря волосы так сильно трешь, — спокойно сказал Данила. — Повредишь корни и будешь потом лысинку бархоткой наяривать. Для блеска — чтобы зайчиков солнечных пускать.
— Чего⁈
— После душа волосы надо обмотать полотенцем. Видел, как тюрбаны на Востоке крутят? Вот что-то подобное. А минут через десять, когда полотенце впитает лишнюю влагу, то снимаешь его и все. Волосы лишь слегка влажные. Расчесал и порядок.
— Какой, к херам, тюрбан? — разозлился Валерка. — Я тебе, дураку, о чем сейчас толкую? Извиниться перед тбилисцами надо.
— Тебе надо, ты и извиняйся, — равнодушно ответил Мельник. — Я себя виноватым не считаю. Вон, гляди, — он вытянул правую ногу и слегка повернул ее так, чтобы товарищу было лучше видно. — На лодыжке синяк видишь? Свежий совсем. А откуда он там взялся? Так я тебе скажу: в самом начале игры мне кто-то из твоих чудесных грузин заехал исподтишка, по-подлому, пока судья не видел. На другой ноге показать? Там еще один такой же и ссадина впридачу имеется. Не успел бы вовремя увернуться, так запросто кость могли сломать — щиток это место не закрывает. Поэтому пусть катятся эти обиженки ко всем чертям. Надо же, какие тонкие натуры.
— Правильно, Малой! — поддержал его вдруг Семин. Юрка валялся в кресле завернутый в простыню и расслаблено отмякал после душа.– Мне сегодня тоже от тбилисцев несколько раз так прилетело, что искры из глаз посыпались. В какой-то момент даже показалось, что кость хрустнула, но нет, слава богу, обошлось.
Футболисты загомонили. Мнения их разделились. Кто-то считал, что уподобляться грубиянам не стоит, другие настаивали, что сопернику надо платить той же монетой. И на жесткость отвечать не меньшей жесткостью. А уж если жесткость переходит в откровенную грубость, то…на войне, как на войне!
Ввязываться в этот бессмысленный спор Данила не стал. Все, что считал нужным, он уже сказал, а переливать из пустого в порожнее времени не было. Завтра с утра по заведенной Бесковым традиции следовало прибыть на базу — баня, танцы-шманцы, разбор полетов и все такое. А Мельник хотел еще сгонять сегодня за фруктами и, по возможности, навестить в Склифе Ривелино.
Данила оделся и тихонько выскользнул из раздевалки, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прислушался к яростным выкрикам и тихонько усмехнулся. Надо же, как дети малые, дай только повод, а дальше сами все устроят. Он покачал головой и не торопясь пошел к служебному выходу.
Вышел со стадиона и неожиданно наткнулся на большую группу болельщиков. Они кучковались у автоматов с газированной водой. Надо же, и здесь до сих пор бушевали страсти, не уступавшие, пожалуй, по накалу тем словесным баталиям, что шли сейчас в раздевалке «Динамо». Люди бурно жестикулировали, громко разговаривали, обсуждая только что закончившийся матч. Кричали, спорили, доказывали что-то друг другу.
Мельник отвернулся, опустил голову и постарался как можно более незаметно пройти мимо взволнованной толпы. Не хватало еще завязнуть в разговорах с преданными поклонниками. Нет, так-то Данила совершенно не был против общения с болельщиками, но только не тогда, когда у него имелись собственные дела. А пойдешь на поводу и плакали экзотические фрукты для Одувана. Отпустят не раньше, чем через час, а то и два. Нет у нынешних жителей СССР ни интернета, ни прочих «радостей», способных поглотить их с головой, унести в виртуальные дали. И потому живое человеческое общение здесь в чести.
— Такси! — призывно вскинул руку футболист, заметив медленно едущий автомобиль с неярко горящим зеленым огоньком на лобовом стекле. Подошел быстрым шагом к «волге», открыл заднюю дверь, закинул на сиденье спортивную сумку, а потом уселся спереди, рядом с водителем.
— Ух ты, Мельник! — разулыбался наполовину седой мужик лет сорока с мощной борцовской шеей. — Собственной персоной! Автограф дашь, футболист?
— Без проблем, — улыбнулся в ответ Данила. — Только чуть позже, ладно? Давай отъедем отсюда, а то, не ровен час, заметит кто-нибудь из болельщиков, и тогда хрен отвяжемся.
— Куда едем? — понятливо кивнул таксист, слегка уворачивая радио. До того момента, как футболист сел в машину, оно выдавало проникновенную «Ты погоди» Ларисы Мондрус. Хорошая песня, красивая — настоящий хит.
— Знаешь, командир, — задумался Мельник. — Тут такое дело: мне в аэропорт какой-нибудь нужно сгонять. Наверное, отсюда ближе всего в Шереметьево будет, верно? Товарищ в больнице лежит, хочу порадовать его фруктами заграничными. В Москве не знаю, где их можно раздобыть, так, может быть, удастся с летчиками договориться.
— Это бразилец ваш что ли? — догадливо усмехнулся шофер. — Без обид только, я-то сам с детства за «Спартак» болею, ваша ментовская братия мне не по нутру, но, сам понимаешь, целый день за баранкой — поневоле будешь в курсе всего. Пассажиры-то разные попадаются. Вот, давеча, журналиста одного вез из «Советского спорта», так он мне битый час втирал про вашу кухню. Не знаю, как фамилия, но мужик грамотный, все по полочкам разложил, как на духу.
— Серьезно? — скептически улыбнулся Данила. — Что-то я не припомню ни одного по-настоящему серьезного журналиста, который к нам в раздевалку был бы вхож. Обычно все больше писаки попадаются. Так, рядышком с командой трутся, слухи со сплетнями подбирают, как крошки со стола. Кстати, а чем тебе «Динамо» не угодило? А, погоди, кажется понимаю, — Мельник заметил на пальцах водилы три блатных «перстня». Сплошной черный — отбыл срок «от звонка до звонка», с карточными «крестями» — кража, и черно-белыми «пиками», разделенными по диагонали — совершеннолетие встретил на зоне.
— Догадливый, — криво усмехнулся таксист, перехватив его взгляд. — Да, было дело, влип в историю по малолетке. Трешку отмотал. Осуждаешь? — он с вызовом посмотрел на Данилу. — Зато теперь живу честно — жена, две дочки, работа.
— Мне-то какое дело? — удивился Мельник. — Твоя ведь жизнь. И кто я такой, чтобы тебя судить?
— Это верно, — сбавил тон водитель. — А то, знаешь, сядет какой-нибудь деловой, заметит эти картинки и давай нудеть, мораль читать. Пошлешь — обижается, жалобы строчит.
— А чего не сведешь?
— Скажешь тоже, — сплюнул в открытое окно таксист и потянулся за пачкой «Примы». — С кожей что ли срезать?
— Лазером можно, — на автомате ляпнул Данила и тут же прикусил язык, спохватившись. Ну какой, к хренам лазер⁈ До
