их слишком уж откровенно. О Свет! Мужчины, кажется, не способны понять или попросту не обращают внимания, когда женщина хочет, чтобы на нее смотрели, а когда – нет! Как бы там ни было, но Стилер и его солдаты своим присутствием расчищали перед собой путь. Никто не хотел мешать отряду из восьми вооруженных и закованных в доспехи гвардейцев Башни. Должно быть, именно это заставляло толпу расступиться. Она сомневалась, что кому-нибудь в этой толпе известно, что платье с белой каймой означает принадлежность к Белой Башне. Те, кто приезжал в Тар Валон, обычно старались держаться подальше от Башни, если только у них не было никаких дел к Айз Седай.
В этой толпе были представлены, казалось, все страны. «Весь мир приходит в Тар Валон», – гласит пословица. Тарабонцы с дальнего запада в полупрозрачных вуалях, которые закрывали лицо до самых глаз и сквозь которые явственно виднелись густые усы, соседствовали здесь с обветренными и, несмотря на холод, босыми матросами бороздивших воды Эринин речных кораблей. Вот навстречу проехал верхом Порубежник в броне и кольчуге – каменнолицый шайнарец с бритой головой и единственным пучком волос на макушке; его шлем с гребнем был приторочен к седлу. Наверняка это гонец, направлявшийся в Башню, и у Морейн промелькнула мысль, не остановить ли его. Но вряд ли он открыл бы ей содержание своего послания, и к тому же тогда ей пришлось бы пробиваться через стену из гвардейцев Стилера. О Свет, как невыносимо это неведение!
Здесь были кайриэнцы в темных одеждах, они выделялись среди прочих низким ростом и бледной кожей; алтаранцы в богато расшитых платьях; алтаранки запахивали свои плащи, ярко-красные, зеленые, или желтые, оберегая от холода те части тела, которые низкие вырезы их платьев открывали на поживу ледяному ветру; тайренцы в куртках в широкую полоску и тайренки в обшитых кружевами нарядах; незамысловато одетые андорцы шагали так, словно не только знали в точности, куда они идут, но и намеревались достичь цели как можно скорее. Андорцы терпеть не могли делать несколько дел одновременно. Для этого они были слишком упрямыми и гордыми, и, кроме того, им зачастую просто не хватало воображения. Пять или шесть меднокожих доманиек в причудливо расшитых плащах – несомненно, купчихи; почти все доманийские женщины, выезжавшие за пределы своей страны, были купчихами, – покупали пирожки с мясом с ручной тележки. Поодаль, одетый в куртку с красными рукавами арафелец с черными волосами, собранными в две косицы, свисавшие на спину и украшенные серебряными колокольчиками, размахивал руками, увлеченно споря с флегматичным иллианцем, а того казалось, больше интересовал яркий полосатый плащ, в который он тщательно кутался. Морейн заметила даже одного очень темнокожего парня, который вполне мог принадлежать к Морскому Народу – хотя и некоторые тайренцы были не менее смуглыми. Его рук не было видно под обтрепанным плащом, и он пробирался сквозь толпу так поспешно, что Морейн не сумела разглядеть, была ли у него на руках татуировка.
От одних разговоров такой уймы народа шум стоял изрядный, но к нему добавлялся еще скрип плохо смазанных осей тележек и фургонов, стук копыт и скрежет окованных железом колес по камням мостовой. Возчики орали на прохожих, требуя освободить дорогу, что последние делали весьма неохотно; лоточники расхваливали свой товар, разложенный на тележках и подносах, – ленты, иголки, жареные орешки и другую дребедень. Невзирая на холод, на перекрестках то и дело попадались жонглеры и акробаты – женщины и мужчины, положив на землю шапки для монет, играли на флейтах, рожках, арфах. Лавочники, стоя в дверях своих лавок, громогласно утверждали превосходство своего товара над любым другим. Метельщики улиц с метлами, лопатами, тележками, убирали то, что оставляли за собой лошади, и всяческий другой мусор, выкрикивая: «Дорогу чистым сапогам! Дорогу, если хотите, чтобы сапоги были чистыми!» Это было так... в порядке вещей. Никто, казалось, не замечал тяжелого кислого запаха дыма, висевшего в воздухе. Битва за стенами Тар Валона не могла изменить того, что происходило внутри этих стен. Возможно, изменить это оказалась бы не в состоянии даже сама война. Но те же самые сцены можно увидеть и в Кайриэне, хотя, наверное, людей там не так много и разнообразия поменьше. Такой город, как Тар Валон, – единственный, он не похож ни на какой другой.
Белая Башня высилась в самом центре города – массивная, белая, как кость, колонна, почти на сотню спанов вздымающаяся в небеса и видимая на десятки миль. Путники, направлялвшиеся к городу, видели ее еще задолго до того, как могли разглядеть сам город. Она являла средоточие силы Айз Седай; ее одной хватило бы, чтобы придать Тар Валону незабываемый облик, но кроме нее по всему городу возвышались и другие, меньшие башни. Не только шпили – здесь были и спиральные, и желобчатые башни; между теми, что располагались близко друг к другу, в сотне футов над землей, а иногда и в двух сотнях или больше, были переброшены мосты. Даже Поднебесные Башни Кайриэна не могли сравниться с ними. В центре каждой площади располагался фонтан, памятник или большая статуя, установленная зачастую на постаменте высотой шагов в пятьдесят. Но и сами здания были несравнимо величественнее, нежели в других городах. Вокруг принадлежащих купцам и банкирам роскошных особняков, украшенных куполами, шпилями, колоннадами, теснились лавки и гостиницы, таверны и конюшни, доходные дома и жилища простого народа. Однако даже они были отделаны резьбой и фризами, которые сделали бы честь любому дворцу. Да многие из них и сошли бы за дворцы. Почти все они были огирской постройки, а огир строили ради красоты. Еще более чудесными были те разбросанные по всему городу строения – они виднелись тут и там, по полдюжины на каждой улице, – где каменщикам-огир предоставили свободу самовыражения. Трехэтажное здание банка вызывало в памяти стаю птиц в полете, изваянных в золотистом мраморе; при виде здания гильдии купцов Кандора перед глазами вставал образ табуна лошадей, купающихся в прибое, – а может быть, это волны прибоя превращались в лошадей. Огромная гостиница «Синий Кот» больше всего напоминала то, что значилось в ее названии, – а именно синего кота, спящего свернувшись в клубок. Большой Рыбный Рынок, крупнейший из городских рынков, казалось, и впрямь был косяком здоровенных рыб, зеленых и красных, голубых и полосатых. Другие города тоже могли похвастаться зданиями, построенными огир, но среди них не было ничего подобного тому, что было представлено в Тар Валоне.
Одно из огирских творений окружали строительные леса, поэтому Морейн разглядела лишь то, что возведено оно из зеленого
