внутри. Как будто он мог что-то сделать и не смог, не успел… Его одолело чувство вины, которым все дети мучаются перед родителями, особенно рано ушедшими. А она ведь умерла совсем молодой.
Мать и снилась ему всего два раза за все пятнадцать лети и именно такой, какой он ее запомнил в последнюю встречу. В любимом синем цветастом платье и с косынкой на голове, прикрывающей толстую русую косу, змеей спускающуюся по плечам до самой талии.
Кажется сегодня во сне она пела. Как же давно он не слышал её голоса…
Прогнав болезненные воспоминания, Черный занялся обычными делами и вскоре даже на кое-то время забыл о сне и о вчерашней гостье, но, к его собственному удивлению, Полина то и дело возвращалась в его мысли.
Он помнил не всю ночь, поэтому какое-то время сомневался не отымел ли ее в пьяном угаре, но поразмыслив, пришел к выводу, что не трогал девчонку.
Казалось бы, тема исчерпана, но зеленые заплаканные глаза то и дело возникали в его воображении. Он видел их в отражении зеркал и окон, они смотрели на него глянцевой поверхности стола и из глубины квадратного стакана для виски…
Чертовщина какая-то!
Весь вечер воскресенья Черный провел у давней знакомой. Она была немного старше него, но не задавала лишних вопросов и их встречи воспринимала, как ни к чему не обязывающие отношения. Удобно. В отличие от секса с той же Диной, которая мало того, что была дочерью отцовского товарища, так еще и бегала за Захаром как собачонка.
Ночью Черный вернулся домой. Ему снова снилась мать. Только она больше не пела, а просто смотрела на Захара печальным взглядом и тихонько качала головой, словно знала что-то, о чем он сам пока был не в курсе.
Черный проснулся в холодном поту и первым, что пришло ему в голову, почему-то была Белова.
Ему вдруг подумалось, что у нее ведь тоже длинные волосы… Русые до самой поясницы… Глаза эти зеленые, чтоб их… Сама она не высокая, кажется даже до подбородка Захару макушкой не достанет. Мелкая совсем… Сколько ей? Вспомнилась маленькая холодная ладошка, до которой он дотронулся тогда на кафедре и внутри родилось какое-то идиотское чувство.
Равнодушие словно ветром сдуло. Нет, это была не жалость… Бред… Наоборот, он вдруг почувствовал злость из-за всей этой глупой истории…
16
Зачем?
Она же чувствовала, что этот поход в клуб станет еще хуже первого. Зачем согласилась? И что в итоге? Вот уже неделю она под предлогом новой болезни не посещала университет и тряслась как осиновый лист при каждом резком звуке. Несколько раз звонил сосед, но она под самыми разными предлогами отказывала ему во встречах.
На запястьях только-только сошли синяки от крепкой хватки Черного, а вот следы в душе стали еще глубже. Черный — не спаситель, он чудовище… И даже неизвестно, кто хуже — он или Кайсаров.
Неужели её не оставят в покое? Может забрать документы, как советовала бабушка? Нет. Папа расстроится…
Ровно через неделю Полина шла в университет, как на казнь. С каждым новым шагом, который приближал к стенам вуза, её все сильнее сковывал страх. Хотелось развернуться на сто восемьдесят градусов и пуститься наутек, но невероятным усилием воли она заставляла себя идти вперед. Сессия подходила к концу, поэтому прикрываться простудой больше не было никакой возможности.
Почти три месяца прошло с той памятной ноябрьской ночи и теперь стало ясно — в покое её не оставят. Кайсаров и Черный будут играть с ней как два кота с мышью: отпустят, а потом снова поймают и так до бесконечности. До тех пор пока она не сойдет с ума или не сбежит.
Поднимаясь по ступенькам, Белова перечисляла про себя только что придуманные правила: первое — никогда не оставаться одной, ни в стенах вуза, ни на улице, второе — быть дома до девяти вечера, третье — набраться терпения, потому что этот ад когда-нибудь обязательно закончится.
Захар и Эмиль — выпускники, а значит им осталось учиться только до конца июня. Полина выдержит эти пять месяцев… Нужно просто соблюдать предосторожности и не попадаться им на глаза.
Первые пару дней она привыкала и стряслась при любом резком звуке, но в среду, когда одногруппницы, словно по команде, зашептались и принялись поправлять волосы, она не выдержала и обернулась. Мимо проходили студенты пятого курса юридического факультета.
Сердце Полины, словно испуганный зверек, сорвалось с места и пустилось в бега, громко забарабанив по ребрам. Она не знала, кто её больше пугает: Эмиль или Захар, но опустила голову, боясь встретиться взглядом с каждым из них.
— Линка. В тебе Черный и Кайсаров чуть дыру глазами не выжгли! — пораженно зашептала Вика, когда пятикурсники скрылись в одной из аудиторий.
— Глупости. Тебе показалось, — боясь выдать себя, Полина приложила к покрасневшим щекам ледяные ладони и зажмурилась.
— Не показалось. Я тоже заметила, — вклинилась в разговор Ника Ярова.
— И я увидела. Тем более ты покраснела, — добавила Света Иванова и вместе с ней закивали другие.
Разумеется, всем стало интересно, чем простая первокурсница заслужила повышенное внимание представителей золотой молодежи. Девушки, словно впервые увидели Белову, и теперь с большим интересом рассматривали её.
Именно в этот момент весь план Полины держаться от мажоров подальше потерпел неудачу. От осознания того, что повышенное внимание в ее сторону заметно другим, она не на шутку разволновалась. Подхватив сумку, Белова сдавленно извинилась и устремилась вперед по коридору, слишком занятая своими сумбурными мыслями, чтобы заметить, что за ней внимательно следят две пары глаз.
***
— Бросилась наутек. Даже косы в воздухе подпрыгивают, — хохотнул Эмиль и прислонился к стене, провожая цепким взглядом хрупкую фигурку Беловой.
— Слишком трусливая, раздражает, — проворчал Черный.
— Слушай, Захар, я в последний раз спрашиваю: тебе она нужна? Если нет, то я все еще хочу её проучить, — в голосе Кайсарова больше не слышалось ноток веселья, на их место пришло еле заметное напряжение, которое хозяин, видимо, хотел скрыть, но не смог.
— Она мне не нужна, но ты чего так залип, Эмиль? — совершенно равнодушно начал Черный, но вдруг запнулся, вспомнив зеленые глаза и приоткрытые пухлые губы Полины. Было бы глупо не признать, что он не вспоминал её всю эту неделю. Нет, не часто, но тем не менее периодически перед глазами стал всплывать хрупкий девичий образ с косой через плечо. Захару даже казалось, что он видел ее пару раз среди прохожих, но потом понимал, что обознался. Почему-то
