Вздохнув, она устало ответила:
– Пойдем, если тебе это так нужно. Но предупреждаю: Эбби сейчас далеко не в лучшем виде.
Судя по всему, подумала Мэделин, доктор еще не прибыл, и Эбби, должно быть, мечется по дому, глотая слезы – она томится страхом потерять и этого, наверное, уже последнего в ее жизни ребенка.
Роналд включил зажигание и заявил, перекрывая фырканье мотора:
– Твоя Эбби меня нисколько не интересует. Раз ты этого не желаешь, я не стану подниматься с тобой. Позвони, если захочешь, чтобы я отвез тебя домой.
Захлопнув дверцу, он тронулся с места, даже не помахав ей на прощание.
Мэделин стояла неподвижно, провожая взглядом его «крайслер», пока он не исчез за углом. Он вел себя так, словно она не его любимая жена, а всего лишь случайная и не очень близкая знакомая!
Но раз уж она сюда приехала, напомнила себе Мэделин, то надо пойти к Эбби. Глотая слезы, она поднялась по ступенькам…
– У нее все будет хорошо. Я в этом уверена. – Мэделин повторила слова, произнесенные при ней доктором. – Она получит самое лучшее лечение, какое возможно. Ведь осталось ждать недолго: меньше трех месяцев.
Мэделин так устала за этот вечер, что у нее слипались глаза. Время близилось к полуночи; улицы уже опустели.
– Дай Бог, чтобы ты оказалась права, – прошептал Алан, судорожно сжимая руль. Его лицо посерело от усталости. – Невыносимо было видеть ее такой затравленной, измученной болью. Страшно подумать, что с ней будет, если мы потеряем и этого ребенка. Эбби просто не переживет! – Лицо Алана страдальчески искривилось, точно он вот-вот заплачет.
– Ей сейчас уже не больно, – тихо сказала Мэделин. – Повторяю: все идет как надо. Врач сказал, что бояться нечего. Верь в лучшее, Алан. Этим ты поможешь Эбби. Ты ей так нужен.
– Только не этой ночью, – печально возразил он. – И спасибо тебе, что оставила мне записку о том, что ее увезли в больницу. Эбби сказала, что сразу почувствовала себя намного лучше, как только ты приехала. Мне так неудобно было просить тебя все бросить и приехать к ней. Но я не знал, что еще можно предпринять.
– Ерунда, – отмахнулась Мэделин. – Когда я вспоминаю, что для меня сделали вы с Эбби после гибели Джереми, я понимаю, что никогда не смогу достойно отплатить вам за все добро, все тепло, которое я от вас видела!
Но Алан не отставал:
– Надеюсь, Роналд не возражал против того, чтобы ты задержалась с увольнением? Сегодня днем он показался мне… – Алан замялся, подыскивая подходящие слова, – настроенным довольно неприязненно.
Автомобиль ехал по пустынной набережной, свет фар переливался на речной воде. Внезапно Мэделин подумала: не рассказать ли Алану о грязной сплетне, которую распространял Марк? Но, как и раньше, она решила, что не стоит этого делать. Не хватает Алану еще и из-за этого волноваться.
– Он был просто немного рассержен из-за того, что я забыла о назначенной встрече в час, – стараясь говорить беззаботно, объяснила она. – С тобой это никак не связано.
О, если бы это было правдой! Машина уже подъезжала к повороту возле их уютного домика, и в первый раз Мэделин всерьез усомнилась, правильно ли она сделала, согласившись, чтобы Алан отвез ее назад.
В больнице они с Аланом довольно долго разговаривали с врачом, потом Алан остался побыть еще немного с женой, а Мэделин, наскоро проглотив чашку кофе, отправилась искать телефон. Но Алан перехватил ее и не позволил беспокоить Роналда в такой поздний час.
– Я все равно возвращаюсь домой; мне надо собрать кое-какие вещи для Эбби и хоть немного поспать. И я вполне могу подбросить тебя. Это все, что я могу для тебя сделать. Зачем вытаскивать Роналда из постели без всякой необходимости?
Но как сам Роналд посмотрит на это? Ведь после злобных слов Марка он подозревает ее и не верит ни одному ее слову. Может быть, он до сих пор сидит и ждет, когда она позвонит и попросит отвезти ее домой? То, что она не звонит, только усилит его подозрения.
Сжав зубы, она прокляла день и час, когда Марк Винтер появился на свет. Все ее неприятности были из-за него – из-за его поганого языка. Это его болтовня превратила Роналда в сумасшедшего ревнивца. Именно его жадность и глупость, его жажда получать как можно больше, ничего не делая, привели компанию к кризису и поставили Мэделин перед необходимостью оставаться на своем мосте значительно дольше, чем этого хотел Роналд.
Их маленький дом был погружен во тьму. Светилась только лампочка сигнализации. Алан остановил машину. Не выключая двигатель, он накрыл ее руку своей. В это время Мэделин судорожно пыталась расстегнуть ремень безопасности.
– Еще раз спасибо за все. – Хотя он едва не падал с ног от усталости, его голубые глаза дружески улыбнулись ей. – Приходи завтра попозже, выспись хорошенько. Давай я сам… – Он мягко убрал ее руку с замка и отстегнул ремень.
Пока Мэделин с трудом выбиралась из машины, ей почудилось какое-то неясное движение в окне верхнего этажа. Но это вполне могло ей и показаться, тем более в такой кромешной тьме.
В доме царила тишина, поэтому Мэделин стала уверять себя, что ей все почудилось. Сняв туфли, она крадучись поднялась наверх, проскользнула в их с Роналдом спальню и на ощупь разделась в темноте, стараясь не шуметь.
Принимать душ у нее не было сил. Ее тело била нервная дрожь, руки были непослушными и неловкими. Она приподняла легкое покрывало и скользнула под него, стараясь не разбудить Роналда, Она чувствовала себя так, словно действительно изменила мужу этой ночью.
Когда Роналд вдруг коснулся ее и потянул к себе, она задохнулась от неожиданности. Он уткнулся лицом в ее душистые черные волосы, его ноги властно раздвинули ее бедра, а горячий поцелуй заставил ее застонать от чувственного удовольствия.
Она потянулась к нему, крепко обняла. С хриплым стоном Роналд зарылся лицом в ее мягкую шею, затем принялся так страстно целовать Мэделин, словно не прикасался к ней целую вечность.
– Рон… – Она тихо произнесла его имя, когда он наконец оторвался от ее губ.
Но он шепнул, прикрывая ей рот ладонью:
– Нет. Не надо ничего говорить. Доверься мне…
Она замолчала, гладя его по плечам. Ее сердце трепетало, глаза закрывались, а Роналд продолжал целовать ее шею и грудь, с каждой секундой все страстней и горячей. Его суровость и высокомерие рухнули. Сейчас он боролся за свою веру в ее любовь, ее преданность, боролся с ядом, который влила в его душу сплетня Марка. И сама Мэделин невольно оказалась среди тех, с кем он боролся.
Она вовсе не хотела взваливать на его плечи такой груз. Просто так уж все сложилось – неприятности на работе, проблемы у Эбби. Ее глаза наполнились слезами, и она страстно прошептала:
– Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Он почувствовал, что она плачет, и его страсть сменилась бесконечной нежностью и жалостью. Он не взял ее в этот раз, хотя и очень желал. Он мягко баюкал ее, осушал губами ее слезы и успокаивал до тех пор, пока она не забылась глубоким сном.
