Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Я взяла сестру за руку, хотя считалось, что прикасаться к больным испанкой опасно — можно заразиться. Птицы на подоконнике доклевали последние крошки и все разом улетели. Свет падал по-другому, лучи ложились длиннее. В деревьях зашумел ветер. Я чувствовала себя счастливой оттого, что сижу рядом с Сарой, что она доверяет одной мне.
Пес догадался первым. Он застонал почти человеческим голосом. Сара выпустила мою руку. Что-то вылетело у нее между губ, душа, может быть, и взмыло вверх. Мгновение я надеялась, что сестра вернется, но она ушла навсегда. Я посидела еще немного, потом встала, чтобы закрыть окно. Вернувшись к кровати, я протянула руку, чтобы закрыть сестре глаза. Топси впился в мою ладонь, на запястье показались две капли крови.
Никто не захотел приготовить тело сестры к погребению, и ее похоронили в той же белой рубашке, в которой она лежала больная. Я расчесала ей волосы. Топси не спускал с меня глаз. Когда он укусил меня, я шлепнула его по носу, и теперь он вел себя осмотрительней, хотя временами рычал.
— Не смей на меня рычать, — говорила я ему. — Теперь я твоя хозяйка.
Он смотрел на меня своими круглыми, как пуговицы, глазами так, словно я сошла с ума. Мы с ним сидели рядом, оплакивая Сару. Это она связывала нас. Наше горе — вот все, что нас объединяло.
Двое могильщиков принесли во двор гроб. Они были итальянцы и плохо говорили по-английски. Они вошли в коттедж и удивились, увидев рядом с телом только десятилетнюю девочку и маленькую собачку. В знак почтения они сняли шляпы и переложили мою сестру в гроб, а гроб поставили на тележку, которую сами же и повезли. Мы с Топси шли следом за тележкой. В окне большого дома я заметила свою сестру Ханну. Миссис Келли считала, что участвовать в похоронах опасно, хотя они проходили на открытом воздухе. Ханна подняла руку и помахала мне, но я не ответила. Пришел пастор, Джонсон Джейкоб, и прочитал молитву. Он был добрый человек и постоял рядом со мной, пока могильщики рыли могилу. Он сказал мне, что тайну нашей веры умом постичь трудно, и я подумала — с чего он взял, что у меня вообще есть вера? Он ушел, а мы с Топси стояли, пока могила не сровнялась с землей. Как получилось, что Сара умерла? Как получилось, что из всех возможных желаний она выбрала столь незначительное?
Когда стемнело, я направилась к воротам кладбища. Ворота были очень красивые, из кованого чугуна, их сделали во Франции по заказу одной семьи, которая потеряла маленькую дочь, словно эти ворота могли помешать ее духу скитаться по свету. Я звала Топси с собой, но он остался сидеть возле могилы. Я захлопала в ладоши. Он даже головы не повернул. В траве застрекотали последние сверчки этого лета. Их песня звучала тихо и торжественно. Вот и все. Вот и конец. Вдруг посреди кладбища я осознала, как я одинока. Я снова ощутила, какая я маленькая — мне всего лишь десять лет, а мир вокруг слишком велик для меня. Я продолжала звать Топси, а он не обращал на меня никакого внимания. Темнота сгущалась, поднялся ветер. Я побежала к воротам. Когда я оглянулась — Топси лежал на траве возле могилы, как уродливый старый сверчок.
Миссис Келли вымыла меня во дворе едким, щипучим мылом. Она велела сжечь всю одежду, которая была на мне. Я смотрела, как превращается в дым черное платье. Когда я легла в постель, Ханна скользнула ко мне под одеяло, прижалась и заплакала. Я успокоила ее, сказав, что Сара сейчас находится в лучшем мире, но ближе мы с Ханной не стали. Я замкнулась в себе, особенно после того, как вернулся Билли. Он нашел себе новую жену, пока был в карантине, — медсестру из Бостона по имени Анни. Он был молодым мужчиной, и никто не рассчитывал, что он проживет остаток жизни монахом, без жены и детей. Они поженились весной, и Ханна была подружкой невесты. Я нарвала цветов мальвы и сплела ей венок, но, когда наступил день свадьбы, сказалась больной и в церковь не пошла. Вместо этого я пошла на кладбище. Я ходила туда каждый день с корзинкой еды и кувшином воды для Топси. Он никогда не покидал могилы Сары. Он провел там всю зиму, хотя зима выдалась очень морозная, как и предвещали пчелы, устроив ульи высоко под кронами деревьев. Когда выпал снег, он вырыл себе нору. Я принесла ему одеяло. Несколько ночей стояли такие морозы, что я боялась — он замерзнет насмерть, но каждый раз он встречал меня возле своей норы. Его шерсть стала густой и грубой. Глаза слезились. Он никогда не вилял мне хвостом, но признавал и каждый раз встречал, при виде меня вылезая из норы.
Теперь, когда наступила весна, он растянулся на траве. Была та пора, когда в воздухе черным-черно от мошкары. Я набросила сетку на ветви дерева, получилась прозрачная палатка. Я сидела в ней, недосягаемая для укусов москитов, но Топси отказывался залезть ко мне, как я его ни уговаривала.
— Ты просто сумасшедший. Иди, посиди рядом со мной, — убеждала я пса в тот день, когда Билли Келли женился во второй раз.
Мы с Топси не покинули кладбища, нас разделяла тонкая сетка. Я захватила с собой еду, чтобы мы с ним могли позавтракать, но у нас не было аппетита, и я покрошила все птицам. Топси вздрагивал, когда мухи кружили над его головой. На носу и лапах у него оставались следы от их укусов. Наш дом в честь свадьбы был украшен розовыми лентами. Розовый — любимый цвет Анни. Темно-розовый, нежно-розовый, бледно-розовый. Я вспомнила, как Сара, упаковывая подарки, завязывала их вместо ленточек веревкой, потому что не любила бессмысленных трат. «Так тоже хорошо, — отвечала она матери, когда та говорила, что ее упаковка выглядит грубовато. — Так даже лучше». Моя сестра терпеть не могла розовый цвет, она предпочитала глубокие, густые оттенки красного. Думая о розах, которые она когда-то посадила, я сидела в сетчатой палатке и плакала. Наверное, Топси пожалел меня, потому что, когда я пошла домой, он проводил меня до ворот.
К тому времени почти все в Блэкуэлле уже знали, что собака Сары поселилась на кладбище и отказывается уходить оттуда. Школьники всем классом приходили проведать Топси, а пастор каждое воскресенье после проповеди навещал его и приносил печенье. Трава в том месте, где лежал Топси, вытерлась, как старый ковер, из-под нее торчала голая земля. Топси отходил по своим делам в кусты и бегом возвращался обратно. Он принимал угощение, но только если его клали прямо перед его носом. Он отдергивал голову, когда его пытались погладить. Ничья привязанность его не интересовала. Ранней осенью, когда исполнилась годовщина со дня смерти Сары, Анни Келли родила девочку, которую назвали Бет Энн. Ханна часто нянчила ее — она души в младенце не чаяла, — но я была равнодушна. Когда ребенок оказывался рядом, я старалась не прикасаться к нему. Я говорила, что я неловкая и могу причинить вред такому крошечному существу. Я стала брать учебники на кладбище, там никто не мешал мне читать.
Я была на кладбище в тот день, когда приехали ученики школы искусств из Ленокса. Они расставили мольберты и стали зарисовывать Топси. Учитель был поклонником таланта Сары и подарил мне один из рисунков. Я показала его Топси, и он посмотрел неодобрительно. Я рассмеялась и согласилась с ним — действительно, сходства не очень много. Совсем недавно моя сестра баловала Топси, разрешала спать в своей кровати, и Топси был жирный, как поросенок. Сейчас от него остались кожа да кости, несмотря на то что я каждый день приносила ему еду. Глаза его затянулись белой пленкой.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
