Пожалуй, и солдат, поднятый звуком рожка потревоге, не одевался с такой быстротой, с какой Алена выскочила из однойсорочки и вскочила в другую. Не разобрать, от чего она испытала большеенаслаждение: от прикосновения к телу чистой, мягкой ткани или отразочарованного вздоха Еротиады. Алене послышалось, будто сестра-трапезницадаже зубами клацнула – точно хищник, упустивший жертву. Ох, только бы незаподозрила… только бы не заподозрила чего!
– Тебе помочь? – промурлыкала сестраЕротиада, глядя, как неумело, хотя и торопливо, Алена запахивает рясу,заталкивает волосы под крылья куколя.
Ну уж нет, подпустить ее к себе – это все,гибель.
– Tы поможешь мне это снять, –посулила Алена, выдавливая из себя насильственную улыбку и поглубже натягиваякуколь, который так и вскакивал на затылок. Верно, улыбка удалась: лицоЕротиады пошло красными пятнами нетерпения. И все-таки она получала слишкомбольшое удовольствие, облачаясь в одеяние игуменьи, чтобы спешить расстаться сэтой облаткой своего честолюбия даже ради новой любовницы, а потому ее ничутьне удивил вопрос Алены:
– О, хоть бы малое зеркальце! Нет ли утебя?
Конечно, зеркало держать в монастыре – грехсмертный, незамолимый! «Глядишься в стекло зеркальное и зришь в нем не ликсвой, а вражий лик, и диавола очи сквозь твои очи глядят, и прельщают, исомущают, и вовлекают во грех…» Но Алена не ошиблась в своей наглости: не моглоне быть зеркала у греховодницы, нечестивицы, Антихристовой сестры иполюбовницы! Смутившись лишь на мгновение, Еротиада кивнула, заговорщическиулыбнулась:
– Погоди. Сейчас достану! – исклонилась над сундуком.
Время!
Алена с силой выбросила вперед ногу.Уткнувшись в высоко поднятый зад Еротиады, нога опрокинула ее вниз головой вглубокий сундук, а тяжелая крышка с такой силой свалилась на ее задраннуюпоясницу, что сестра-трапезница издала задушенный вопль – и замерла.
«Уж не сломала ли я ей спину? – подумалаАлена, с таким проворством отбрасывая крючок, захлопывая за собой дверь изадвигая засов (все двери келий были снабжены снаружи засовами, ибо за малейшиепровинности монашки наказывались заточением), что окончание этой мысли настиглоее уже на спуске с лестницы, почти у выхода: – Дал бы бог!»
Она выскочила на крыльцо. О, слава те господи!Калитка еще не заперта, и стайка посланных за милостыней сестер лениво плететсяпо дороге.
– Погодите, сестры! Меня погодите! –взвизгнула Алена, срываясь с крыльца и летя по двору.
Мелькнуло лицо сестры-привратницы, искаженноетупым удивлением оттого, что благостная сестра-трапезница бежит вприпрыжку,словно одержимая бесом, – и тут же заверещали, заголосили за спиной:
– Держи! Хватай!
Не разбираясь, что произошло, Алена резкообернулась, и сестра-привратница налетела на нее со всего маху, но тут же былаотброшена таким могучим тычком, что увалилась на спину, задрав голые ноги изахлебнувшись криком.
Что-то больно ударило Алену по спине. Онакрутнулась, пытаясь изловить незримого преследователя, но поймала толькособственную косу.
Коса, так вот что ее выдало! Но теперь невпору сокрушаться, коли побежала – беги дальше! Меж тем привлеченные крикамисестры-побирушки тоже заоглядывались, непонимающе взирая на ту, в ком ещевидели трапезницу, и тут…
– Держите ее! Ловите ее!
Матушка Пресвятая Богородица! Еротиада!Выбралась-таки из сундука – не иначе промысел Антихристов пособил ейразогнуться и отомкнуть запертую снаружи дверь! – и теперь блажит скрыльца: мантия развевается, сверкает самоцветный наперсный крест, белеюткресты куколя – нет, надо полностью лишиться разума, чтобы появиться в парадномоблачении игуменьи до утверждения в сане! Наверняка найдется зоркий глаз,который, несмотря на общее смятение, заметит сие; найдутся услужливые уста,которые нашепчут о гордыне Еротиадовой архиерею… может быть, не только ломотойв спине запомнится ей нынешний день! Но не пора ли забыть о Еротиаде ипобыстрее отряхнуть с ног своих монастырскую пыль?
Алена задрала рясу чуть не до подмышек;взметнув голые ноги, перескочила огородный плетень – и понеслась по заросшимгрядкам прочь от дороги, к избам, путаясь ногами в зеленых плетях, издававшихвозмущенное раздавленное хрупанье.
* * *
Впереди замаячил проулок. Алена оглянулась – ибыла немало изумлена, увидав шесть черных фигур, которые с большим или меньшимпроворством одолевали плетень и бежали по огороду вслед за ней. Черная цепочкатянулась от калитки монастыря… ого, опять ее хотят приковать этой цепочкой кЕротиаде? Ну так не выйдет у них ничего!
Однако, чтобы не вышло, надлежало поспешать.
Какая-то баба вышла из-под крыши скотногодвора и стала – руки врозь, завидев монашенку, сломя голову бегущую на нее.Алена кинула в бабу куколем – та с воплем шарахнулась. Алена поднырнула втесную калиточку – резко пахнуло в лицо навозом, – проскочила через заднийдвор и вылетела на лужайку перед домом, не поверив своим глазам, когда впередизамаячили башни Кремля. Эко лихо она бежала! Нет, только кажется, что ониблизко. Конечно, ей бы самое милое дело – забиться в Зарядье, темный и грязныйугол Китай-города, но до него еще надо добежать.
По-счастью, перед домом никого. Попадисьсейчас кто навстречу – Алена душу бы из него вытрясла, попробуй толькозадержать!
Выглянула из смотрового оконца калитки. Улицапуста, впереди, в проулочках, маячат Воскресенские ворота. Хорошо… хорошо!Нашарила щеколду, вышла чинно, потупив глаза, – и обмерла: прямо на нееиз-за угла трое стражников городовых!
Алена едва не рухнула, где стояла: вот сейчассхватят, повлекут в узилище! – но солдаты прошли мимо, правда,беззастенчиво пялясь на простоволосую, растрепанную монашенку с длинной косой.Такое, поди, нечасто увидишь!
Алена прикусила губу до боли, вынуждая себяидти спокойно. Дура, зачем бросила куколь?! Нет, кажется, стражники к ней неприцепятся, кажется… И тут десятком женских переполошенных голосов истошнозавопила улица:
– Держи беглую!
Алена метнулась в проулок и понеслась, неоглядываясь, так, как не бегала еще никогда в жизни.
Промчалась мимо мельницы, которой давала водуНеглинная возле Охотного ряда, и по мосту сквозь Воскресенские ворота,мимоходом сотворив торопливую молитву Иверской божьей матери. Впрочем, едва лиПресвятая Дева обратила внимание на скороговорку нерадивой келейницы,душегубицы, блудодеицы…
В воротах Алена оглянулась – и сердце упало:ее черны вороны летели следом, хоть и поотстав, а среди них мелькали синиеполицейские мундиры. Только этого еще не хватало!
