умирали с угрожающей скоростью по разным причинам — от паразитов и пестицидов, плохого питания и окружающей среды. Последнее имело больше отношения к Деметре, чем к чему-либо еще, поскольку Земля, как правило, страдала, когда ее настроение было мрачным. Аид посчитал, что это был стратегический шаг со стороны богини, поскольку потеря пчел означала меньшее производство пищи, что привело бы к тому, что все стали бы полагаться на Богиню Урожая.
Творения Гефеста должны были гарантировать, что смертные — и пчелы — не окажутся во власти богини. И наоборот, его творения можно было рассматривать как акт войны против богини.
— Гефест сказал тебе это? — спросил Аид с любопытством, потому что, если так, это означало, что они общались.
— Нет, — сказала Афродита, поколебавшись на мгновение, как будто она хотела что-то сказать, но промолчала.
— Значит, ты шпионила? — спросил Аид, понимающе приподняв бровь.
Афродита поджала губы.
— Как еще я должна узнать, что задумал мой муж?
— Ты могла бы… спросить, — предложил Аид.
— И получить односложный ответ? Нет, спасибо.
— Что ты ожидала узнать, шпионя? — спросил Аид.
За его вопросом последовало тяжелое молчание. Наконец она ответила:
— Наверное, я подумала, что он может изменять.
Аид ничего не мог с собой поделать, он сделал паузу, чтобы рассмеяться. Афродита повернулась к нему лицом.
— Это не смешно! — огрызнулась она. — Если он не трахает меня, значит, он трахает кого-то другого.
Аид приподнял бровь.
— Это то, что ты обнаружила, пока шпионила?
Плечи Афродиты опустились, и она отвела взгляд. — Нет.
Она казалась разочарованной. Как будто она могла бы чувствовать себя лучше, если бы Гефест отвлекался на женщин, а не на вещи.
— Хм, — промычал Аид, и Афродита бросила на него уничтожающий взгляд, прежде чем они продолжили путь ко входу в лабораторию Гефеста.
— Киборги отведут тебя к нему, — сказала она.
Аид сузил глаза, с подозрением наблюдая за ее быстрым уходом.
— Ты же не собираешься уходить только для того, чтобы шпионить, не так ли?
Афродита закатила глаза и скрестила руки на груди.
— У меня есть дела поважнее, Аид.
Он хотел оспорить ее ответ, но передумал, обошел ее и вошел в лабораторию Гефеста один.
Внутри он обнаружил похожую на пещеру комнату, полную изобретений Гефеста — щитов, копий, доспехов, шлемов, деталей из железа, незаконченных тронов, роботов-людей и лошадей. В центре всего этого, склонившись над деревянным столом, работал Бог Огня. Несмотря на современные изобретения Гефеста, его рабочая зона и общая эстетика отдавали дань уважения его древним корням. У него была длинная светлая борода, такие же волосы были стянуты сзади кожаным ремешком. Он работал без рубашки, обнажая шрамы на коже, и носил брюки до середины икр.
— Лорд Аид, — сказал Гефест, приближаясь, хотя бог продолжал работать, паяя печатную плату. Гефест был, вероятно, единственным богом, который использовал титулы по отношению к другим богам из уважения, а не презрения.
Поработав еще несколько минут, Гефест отложил инструменты и водрузил на голову прозрачные очки. Он встал и посмотрел на Аида парой глубоко посаженных серых глаз. Гефест был огромен, его телосложение было точеным, как у мраморной статуи. После того, как он приземлился на Лемносе и сломал ногу, она была ампутирована. На ее месте был протез его собственной конструкции. Он был золотым, но минималистичным, выполненным из геометрических фигур. Даже не будучи трудоспособным, он, вероятно, был самым сильным физически и определенно самым умным из богов.
— Гефест, — кивнул Аид, глядя на металл и провода, разбросанные по его столу. Несмотря на то, что он уже знал, для чего предназначены эти произведения, он спросил:
— Над чем ты работаешь?
— Ни над чем, — быстро ответил бог.
Аида не удивило, что Гефест молчал о своей работе. Он никогда не был болтливым, но после своего изгнания и пристального внимания, с которым он столкнулся со стороны других богов из-за своего покрытого шрамами лица и инвалидности, он стал еще более тихим.
— Это не может быть ничем, — сказал Аид. — Это не похоже на ничто.
Гефест моргнул, глядя на бога, а затем ответил: — Проект.
Он прочистил горло. — Что я могу для тебя сделать?
Аид отвел глаза, оглядывая комнату, пока говорил.
— Мне нужен твой опыт. Мне нужно оружие. То, которое будет подавлять насилие и поощрять правду.
Гефест изобразил намек на улыбку.
— Звучит как загадка, — сказал он.
— Ты не слышал последнюю часть, — сказал Аид. — Это для Олимпийца.
Гефест приподнял бровь, но, как и подозревал Аид, Бог Огня не задавал вопросов.
— Я могу создать что-нибудь такое, — сказал он. — Приходи через день.
На мгновение воцарилась тишина, а затем Аид сказал:
— Ты знаешь, что Афродита шпионит за тобой.
Аид чувствовал себя сплетником. Он не был уверен, почему рассказывает Гефесту о секрете Афродиты. Может быть, он чувствовал, что это была месть за ее сделку. Возможно, он надеялся, что это подтолкнет их к разговору, за исключением того, что Гефест никак не отреагировал на новость, выражение его лица было пассивным, незаинтересованным.
— Она подозрительна, — сказал он.
— Или любопытна, — возразил Аид, потому что это было правдой.
— Я полагаю, всё вместе, — ответил он, поворачиваясь спиной к Аиду и снова сосредотачиваясь на своей работе. Аид ждал, несмотря на тишину, и, наконец, Гефест заговорил тихим, грубым голосом.
— Она попросила у Зевса развода. Он не даст его.
— Это то, чего ты хочешь? — спросил Аид. — Развод?
Он наблюдал за профилем бога — за тем, как его челюсть сжалась, а пальцы скрючились при звуке этого слова. Бог Огня посмотрел на Аида, его брови сошлись вместе, и в его глазах была искренность, которую Аид никогда раньше не замечал.
— Я хочу, чтобы она была счастлива.
***
Аид появился в центре идеально зеленого луга на острове Сицилия, где паслись пятьдесят белоснежных коров. В нескольких футах от них дочери Гелиоса, Фаэтуза и Лампетия, спали под смоковницей, их хриплое дыхание нарушало ночную тишину.
Аид должен был признать, что он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что эти двое навлекут на себя гнев Гелиоса следующим утром, но не настолько, чтобы оставить их отца безнаказанным за его язвительность.
Как раз в тот момент, когда Аид начал отбирать лучший скот Гелиоса, чтобы взять его с собой в Подземный мир, у него зазвонил телефон.
Он никогда не звонил.
Что-то не так.
— Да? — он ответил быстро, несмотря на то, что мог разбудить двух сестер.
Это был Илиас.
— Милорд, — сказал он. — Леди Персефона пропала.
Он никогда не испытывал такого ужасающего чувства страха. Тысячи эмоций нахлынули на него одновременно — ярость, страх
