дуб, но дуб — д-дерево, так же, как и б-береза». — «Но береза не похожа на дуб. Каждый скажет, что они совсем разные, как кошка и собака». — «И кошка и собака животные». От прошлых поколений мать Пита унаследовала способность обобщать, которой напрочь были лишены Пит и его отец.
Не то чтобы он был глупым ребенком, неспособным учиться на собственном опыте. Пусть не без труда, но он мог заглянуть в прошлое на целых четыре зимы, однако воспоминания его походили на дерево или скалу, вырванные ветром из густого тумана, чтобы спустя мгновение вновь исчезнуть в нем. Мать Пита утверждала, что ему семь лет, тогда как отец говорил, что ему уже девять и следующей зимой он сможет ловить рыбу вместе с ним и его ближайшей родней (в деревне все состояли друг с другом в родстве). Возможно, мать специально уменьшала его возраст, чтобы оттянуть момент, когда он выйдет в море с мужчинами. И не только оттого, что это было опасно — каждую зиму в море гибли люди, поэтому население деревни практически не увеличивалось. Главная причина состояла в том, что Пит был единственным ребенком (во всей деревне только в двух семьях, у Тортсов и Фоксов, было больше одного ребенка, а у Тортсов даже трое). И с того момента, как Пит стал бы рыбачить вместе с отцом, мать могла рассчитывать только на ежевику, собранную детьми других родителей, но, скорее всего, ей приходилось бы обходиться без ягод, а она так любила есть их с козьим молоком.
По всему выходило, что эта осень могла стать его последней осенью на суше, но Пита это нисколько не волновало. Наверное, отец правильно подсчитал его возраст, потому что в маленькой компании, которую он возглавлял, никто не осмеливался оспаривать его лидерство. Мускулы Пита наливались силой, и он жаждал сразиться с более достойным противником. К началу октября его компания состояла из четырех малышей. Троих он для краткости называл по номерам. Так было проще командовать, и дисциплина повышалась. Четвертую, семилетнюю девочку, звали Лиз, и присвоить ей номер у Пита почему-то язык не поворачивался.
Они собрались у развалин на окраине деревни. Развалины эти остались с незапамятных времен, и дети, как, впрочем, и многие взрослые, верили, что по ночам там появляются призраки великанов. Мать Пита, которая по неизвестной причине намного превосходила знаниями любую из женщин деревни, говорила, что ее бабушка рассказывала о великой катастрофе, случившейся много тысяч лет тому назад. Речь шла о каком-то мужчине по имени Ной, а еще то ли об ударе молнии, то ли о гигантской волне (действительно, только гигантская волна могла подняться на тысячу футов), то ли о чуме, но так или иначе все обитатели того древнего поселения погибли, а само поселение со временем превратилось в руины. Для детей так и осталось неясным, кто же такие были эти великаны — убийцы или погибшие.
Ежевичная пора уже подходила к концу, да и в любом случае дети до последней ягодки ободрали все кусты на милю от деревни, которая называлась Дно, возможно, потому, что лежала в котловине у подножия красных гор. Когда Питова команда собралась, ее лидер выдвинул революционное предложение: они должны расширить территорию сбора ягод.
Первый его не одобрил, заявив, что они никогда такого не делали. Он всегда отличался консерватизмом. Его маленькие, глубоко посаженные глазки напоминали отверстия, пробитые в камне каплями воды, на голове не было ни волоска, отчего он был похож на маленького старичка.
— Если мы пойдем, нам может влететь, — заметила Лиз.
— Никто не узнает, если мы дадим клятву, — возразил Пит.
По давнишнему закону деревня заявляла свои права на все земли в радиусе трех миль от крайнего дома, пусть даже от этого дома остался один фундамент. А в море, где по понятным причинам с определением границ возникали трудности, владения деревни простиралась на двенадцать миль. Когда рыбаки Дна столкнулись с лодками, приплывшими из-за мыса, территориальные претензии едва не стали причиной конфликта. Уладил его отец Пита: он указал на облака, собравшиеся у горизонта, одно из которых, огромное, выглядело особенно зловещим, — так что обе стороны направили свои баркасы к берегу, а рыбаки из деревни за мысом более никогда не заплывали так далеко от родных мест. (Рыбу ловили всегда: под затянутым серыми облаками небом, при ясной погоде, даже безлунными ночами, когда сквозь облака не видно звезд, и только если тучи выглядели так, словно они вот-вот обрушатся на землю, люди вытаскивали лодки на берег).
— А если мы кого-нибудь встретим? — спросил номер Второй.
— Да кого? — отмахнулся Пит.
— Но ведь нам по какой-то причине не разрешают ходить дальше, — вставила Лиз.
— Причины нет никакой, — ответил Пит, — за исключением закона.
— Ну, если это только закон… — Третий пнул камень, показывая тем самым, что он думает о законе.
— Кому принадлежит эта земля? — спросила Лиз.
— Никому, — ответил Пит.
— Все равно, у Никого тоже есть права, — Первый смотрел в сторону гор водянистыми, глубоко посаженными глазами.
— Тут я с тобой согласен, — кивнул Пит. — Только этот Никто не может предъявить права на землю.
— Но ведь я говорю про одно, а ты — совсем про другое, — ответил Первый.
— Ты думаешь, там, выше по склону, есть ежевика? — спросил Второй. Он был рационалистом и желал убедиться, есть ли из-за чего рисковать.
— Заросли кустов тянутся через весь лес, — ответил Пит.
— Откуда ты знаешь?
— Это любому ясно.
Нежелание членов компании откликнуться на его предложение удивило Пита. С какой стати кустам ежевики резко обрываться на границе их территории? Ежевика ведь придумана не для того, чтобы ее ели только жители Дна?
— Неужто вам не хочется, пока не наступила зима, еще раз набрать ягод? — спросил Пит.
Дети опустили головы, словно искали ответ в красной земле, где муравьи прокладывали дорожки от камня к камню.
— Раньше туда никто не ходил, — наконец ответил Первый, и чувствовалось, что больше всего его пугала неизвестность.
— Значит, ежевики там пруд пруди, — ответил Пит.
— Похоже, лес там гуще, а ежевика любит тень, — после некоторого раздумья подал голос Второй.
Третий зевнул.
— Да кого волнует эта ежевика? Там будет чем заняться кроме ягод. Там же все незнакомое, да? Давайте пойдем туда и посмотрим. Кто знает?..
— Кто знает? — повторила Лиз со страхом в голосе и посмотрела на Пита, а потом на Третьего, словно надеялась, что они, возможно, знают.
— Поднимите руки и голосуйте. — Пит командирским жестом вскинул руку. Третий отстал от него разве что на секунду. После короткого колебания к
