оставаться! — сказал он.
Корнет взял мужчин под локти и вывел их из спальни, тихо поясняя:
— Нужно залечь на дно. Чтобы вас дня три никто не видел. Лучше всего на это время уехать в деревню. Понятно?
Степан и Шацкий закивали.
Савин выпроводил их из квартиры, запер дверь на ключ и вернулся в спальню. Вера была в сознании, но лицо её казалось слишком бледным и страдающим. Николай снял с её головы полотенце.
— Кровь остановилась. Но надо бы забинтовать рану, — сказал он.
— В комоде есть бинты, но у меня сил нет встать, — слабым голосом отозвалась девушка. — Голова кружится.
— Не надо вставать. Я всё сделаю, — сказал Николай.
Он нашёл в ящике комода бинты, принёс из кухни бутылку водки и осторожно обработал ранки. Затем ловко перебинтовал голову девушки.
— Кто вас так? — спросил он, заканчивая перевязку.
Вера коротко рассказала, как прошло ограбление, упомянув о злобной старухе с зонтом.
— Не надо было так рисковать, — прошептал Савин голосом, полном искренней теплоты.
Он смотрел на Веру, лицо которой от боли и слабости утратило обычное гордое выражение. Сейчас она казалась совсем юной, необычно женственной и хрупкой.
— Ради дела я готова на всё, — еле слышно проговорила девушка, и её зелёные глаза наполнились слезами.
Вера попыталась приподняться и, глядя Николаю прямо в лицо, добавила:
— И ради тебя.
От внезапного признания девушки Савин оцепенел. Его скулы и лоб обдало жаром. А Вера смотрела на него, как может смотреть только искренне влюблённая женщина — покорно и вместе с тем восхищённо.
— Н-да, видно, крепко тебя приложили, — смущённо пробормотал Савин и растерянно почесал затылок.
Имея немалый опыт в делах любовных, он почему-то смутился от страсти Веры. Она всегда казалась ему такой холодной, не интересующейся ничем, кроме революции. Оказывается, под жёсткой оболочкой таилась нежная трепетная душа!
«Святая простота! Такую обманывать — всё равно что котёнка мучить», — подумал Николай.
Стараясь не смотреть Вере в лицо, он начал заботливо поправлять ей подушки. Когда он склонился над ней, девушка прерывисто вздохнула, не сводя глаз с его обнажённых плеч и груди.
— Я так рада, что ты с нами, — быстро проговорила Вера. — Без тебя они никогда не решились бы на теракт. И на ограбление.
Нежный голос Веры пробудил в Николае сострадание. Он подумал, что из-за него девушка могла попасть в кровожадные лапы жандармов. Савин вспомнил, как один их них безжалостно пинал его ногой в промежность.
— Это не мои заслуги. Это всё — для дела революции, — проговорил он, по-прежнему избегая молящего взгляда Веры.
— Пообещай, что возьмёшь меня с собой, — попросила она.
Тонкие черты её лица и светлая детская улыбка невольно очаровали корнета. Он не мог противостоять этому странному обаянию.
— Куда? — улыбнулся он.
— Я хочу увидеть, как там всё взлетит на воздух, — с диким блеском в глазах проговорила Вера.
Савин постарался принять суровый вид.
— Слушай, Вера, это не игрушки. Это очень опасно.
— Пообещай! Пожалуйста, — простонала Вера и, приподнявшись на локте, схватилась рукой за его плечо.
На какой-то миг их тела соприкоснулись слишком близко.
— Хорошо, обещаю. Но сперва тебе нужно отдохнуть… — нежно проговорил Савин.
Но девушка не дала ему договорить. Преисполненная благодарности, она с силой притянула его к себе и страстно поцеловала в губы.
Савин и не думал сопротивляться. Где-то в глубине души он знал, что именно так однажды и выйдет, поэтому принял страсть Веры как должное. Да, он восхищался её искренней страстью, красотой её тела, истосковавшегося без любви. Но самое большое удовольствие Николай получал от своего искусства обольщать.
10.
Усадьбу губернатора окружал высокий кованый забор, почти скрывавший от постороннего глаза старинный сад с его тенистыми аллеями, клумбами и беседками. Въездные ворота были заперты изнутри, их охраняли двое стражей в специальной форме.
Савин подъехал к дому губернатора на большой повозке, доверху заставленной деревянными ящиками, прикрытыми брезентом. Корнет сам управлял лошадьми. В своём роскошном костюме и цилиндре он выглядел довольно нелепо на месте кучера.
Остановившись у ворот, Савин приказал немедленно отворить их. Но один из стражников преградил ему путь, не желая слушать никаких объяснений.
— Кто такой? Где разрешение? — негодующе твердил он, тупо смотря на разряженного молодца.
— Отворяй, я граф де Тулуз-Лотрек! — произнёс Савин так, словно объявлял премьеру спектакля.
Стражник досадливо покосился на незнакомого гостя и недоверчиво ответил:
— Не знаем таких. Разворачивай.
— Ты что, первый день здесь? — не унимался Савин. — Я тебя выпороть прикажу!
Корнет угрожающе привстал на козлах, словно желая огреть несговорчивого охранника кнутом. Тот опасливо отодвинулся и проворчал:
— Мне откуда знать, что вы граф? — затем посмотрев внимательно на груз, добавил: — Разворачивайте, не положено.
Из-за ворот показался второй стражник. Он вообще не стал ничего слушать, а попросту наставил ружьё на Савина и завопил:
— Эй, господин хороший! Убирайтесь подобру-поздорову!
Возмущённый таким обращением, граф спрыгнул с повозки и вплотную подошёл к охраннику с ружьём. Упёршись грудью прямо в холодный ствол ружья, Савин спокойно проговорил:
— Как иногда много зависит от таких простых людей, как вы, господа! Завтра у меня помолвка с Натальей Николаевной, я везу ей сюрприз. Сам губернатор так желает породниться с древним французским родом, что просит меня остаться на этой земле… А тут вы оружием угрожаете! Вот он удивится, увидев своего зятя мёртвым, правда?
Савин злорадно усмехнулся. Стражники переглянулись, не зная, что сказать в ответ. Корнет заметил, что у охранника с ружьём задрожали руки.
— Чего глазками хлопаешь? Стреляй, и дело с концом! — насмешливо сказал он.
Первый стражник приказал товарищу:
— Опусти ружьё. Я пойду груз проверю.
Он приподнял брезент, скрывавший ящики, на которых были какие-то странные обозначения. Но Савин быстро отдёрнул его, понимая, что играет с огнём. А вдруг мужик грамотный и успеет прочитать слово «ОГНЕОПАСНО»? Тогда всё пропало! Поэтому он нагло подоткнул брезент обратно и запрыгнул назад на козлы:
— Совсем обнаглел? Отворяй ворота. Я лично доложу губернатору о вас.
Савин привстал, подстёгивая лошадь. Стражники переглянулись, и граф заговорщически добавил:
— Пусть наградит вас за хорошую службу!
Лица стражников просияли, и они, улыбаясь друг другу, радостно побежали отворять ворота. Савин направил лошадей в усадьбу так лихо, что охранников едва не задело тяжёлой повозкой.
Подъехав к хозяйственному двору, Савин оставил груз за большим амбаром, натянул брезент покрепче, чтобы ни одна душа не посмела заглянуть внутрь, и удалился. Теперь всё было готово для торжества. Осталось дождаться нужного часа и получить то, что он по праву заслуживает. Корнет шёл, насвистывая свой любимый вальс. Ему представились удивлённые лица гостей, и он улыбнулся, мысленно хваля себя за сообразительность.
Вечером того же
