избыточным, превратится в бесполезный балласт внутри системы».
Эти строки написал Теодор Качинский, печально известный Унабомбер, который решил сдержать технический прогресс, рассылая ведущим ученым бомбы по почте. Три человека погибли, двадцать три были тяжело ранены. Качинского заслуженно приговорили к пожизненному заключению. Но это не сделало автоматически его воззрения бессмысленными. Должен признаться, у меня появляются мурашки, когда я читаю его манифест. И не только у меня: пионер компьютерной индустрии Билл Джой, основатель фирмы Sun Microsystems, процитировал Качинского в своем известном эссе «Почему мы не нужны будущему». Он задается вопросом, не создаем ли мы сейчас предпосылок к тому, чтобы сделать себя ненужными в будущем.
Лично я не считаю, что мы должны бояться машин как будущих врагов. Опасности коренятся не столько в способностях компьютеров, сколько в том — и это никого из вас не удивит, — как мы ими распорядимся.
Мы — те, кто работает над развитием техники, — постоянно находимся под гнетом конкуренции, который вынуждает нас спешить. Однако это не должно служить оправданием тому, что мы не замечаем или предпочитаем не замечать рисков технологического развития. Я убежден, что мы обязаны анализировать каждую новую технологию с критических позиций.
Во-первых, какие сложности я создаю своей технологией? Все более плотное срастание в единую сеть устройств делает возникающий конгломерат необозримым и непредсказуемым. А он чреват катастрофическими последствиями. Например, такими, как вызванный компьютерным сбоем обвал рынка ценных бумаг 6 мая 2010 года, или непредвиденными рисками, вроде проблемы 2000 года, суть которой заключалась в том, что никто не мог предсказать, наступит ли этот год для техники. Разъединение систем может быть способом уменьшения таких рисков.
Во-вторых, насколько я могу полагаться на технику? Мы переоцениваем свою способность справляться с рисками. Примерами здесь могут служить не только аварии на атомной электростанции в Фукусиме и на нефтяной буровой платформе Deepwater Horizon, но и банковский кризис 2008 года, который во многом был вызван автоматическими системами оценки рисков. Нам не помешает проявлять больше осмотрительности и здравого скептицизма в обращении с компьютерной техникой.
В-третьих, действительно ли нам нужно все контролировать и автоматизировать? Выбирая решения и адаптируя их под конкретные ситуации, люди не только учатся делать правильный выбор, но и приносят пользу себе и окружающим. Нам нужно учиться упрощать задачи и доверять друг другу, а не слепо полагаться на якобы безупречный компьютер.
В-четвертых, какую цену платят пользователи, возможно, незаметно для себя? Машины прельщают нас возможностью легче и приятнее решать задачи. Но тот, кто постоянно пользуется навигатором, теряет способность ориентироваться самостоятельно. Тот, кто постоянно сидит в смартфоне, лишает себя свободного времени и возможности расслабиться. Объем свободного времени, который мы жертвуем на электронную коммуникацию в ущерб личностному общению и творчеству, ужасает. Если когда-то в будущем мы станем общаться только с машинами, которые — я имею в виду буквально — будут угадывать все наши желания, то, возможно, мы перестанем быть людьми.
В-пятых, какие виды злоупотребления технологией я делаю возможными? По мере технического прогресса растет и опасность использования его для совершения преступлений. К сожалению, развитие законодательной базы отстает от развития техники с большим отрывом. Киберпреступность и кибервойны станут серьезным вызовом грядущих десятилетий. Кроме этого, еще и государственные учреждения, чьи трехбуквенные аббревиатуры я называть не буду, используют технологии, чтобы наблюдать за каждым нашим шагом. Развитие новых технологий предполагает переосмысление этических и юридических границ и возможностей.
Но, дамы и господа, не поймите меня неправильно. Мои слова не означают, что мы должны остановить технический прогресс или передать его другим. Даже если бы мы этого захотели, у нас не получилось бы. Интернет невозможно выключить. Эволюцию — ни биологическую, ни технологическую — невозможно остановить. Но, наверное, можно время от времени делать перерыв, брать паузу для рефлексии и размышлений над своими действиями. Поэтому я с удовольствием принял приглашение выступить на этом форуме и выразить свое мнение об опасностях технологического развития как представителя этой индустрии. Таких мероприятий должно быть больше, и, честно говоря, я бы предпочел, чтобы их проводили не только ассоциации и профсоюзы, но и сама индустрия высоких технологий. Несмотря на все мои предостережения, я хотел бы закончить свой доклад на оптимистической ноте: если мы будем разумно скептичны по отношению к соблазнам технологизации жизни и внимательны к тому факту, что пользуемся вещами, которые нам все меньше и меньше понятны, будущее меня страшить не будет. Благодарю вас за внимание!
Глава 17
Берлинское представительство Reason Software GmbH располагалось на берегу Шпрее в Treptowers — современном деловом комплексе с самым высоким небоскребом в городе. Доктор Томас Ангессер, щуплый мужчина лет тридцати пяти, уже с залысинами, встретил их на входе.
— Спасибо, что выкроили для нас время, господин доктор Ангессер. Я главный комиссар Айзенберг. А это мой коллега Бенджамин Варнхольт, специалист по разработке ПО.
— О чем вы, господин главный комиссар?! Я охотно вам помогу, чем смогу. Правда, я не очень понимаю, что привело вас ко мне.
— Об этом лучше поговорить в вашем офисе.
Ангессер привел их в офис фирмы на четвертом этаже комплекса.
— Сколько здесь сотрудников? — спросил Айзенберг, чтобы начать разговор.
— В Берлине — тридцать. Всего в Reason Software работает около четырехсот сотрудников в восьми представительствах. Главный офис — в Карлсруэ.
— Почему представительств так много? В IT-компаниях так всегда?
— Часто. Мы там, где наши клиенты и где есть технические университеты. За лучших разработчиков идет жесткая борьба. И решающим может стать именно привлекательное расположение. Наши ребята имеют свободу выбора, в каком из городов работать.
Ангессер пригласил их в небольшую переговорную с видом на Шпрее, где уже был накрыт стол с кофе и пирожными.
— А что именно вы разрабатываете? — просил Айзенберг, сев за стол.
— Программы управления производством. Говоря простым языком, наш софт упрощает обмен данными между устройствами и системами. Мы создаем нечто вроде интерфейса между различными частями производства, спинной мозг современного завода, так сказать.
— Звучит сложно, — сказал Айзенберг.
— Так и есть, — Ангессер неловко улыбнулся. — Но вы, очевидно, пришли сюда не для того, чтобы говорить об автоматизации производства. Могу ли я узнать, что вас привело?
— Вы ведь знаете о терактах на Берлинских электрических сетях и в аэропорту?
— Шутите? О них не знает только тот, кто лежал в коме последние несколько дней. Как раз сегодня я должен был быть в Стокгольме у одного клиента, но рейс отменили. Мне, честно говоря, непонятно, почему
