деньги, можно хоть сегодня начинать.
– Рисунок? Это можно! – И он протянул нам бересту со своей графикой.
Мы жадно ее схватили торопливыми лапищами. Рисовал протоиерей неплохо: однокупольный храм, три окна, две двери – большая и скромная, для священнослужителей. Рядом было изображение в горизонтальном сечении. Три стены ровные, одна изогнутая полукругом. М-да, замысловато это класть будет.
Пригляделся к картинке. Ну, не все так горестно, как показалось вначале. Углы, самая несущая часть, нарисованы обычно, изгиб начинался потом.
Николай начал давать пояснения. Потыкал указательным пальцем в каменный прогиб.
– Это алтарная часть, где царские врата и престол. Должен быть обращен на восток.
– А если ошибемся? – спросил я из глупого озорства.
Протоиерей аж замахал руками.
– И думать не моги! Епископ нас сожрет вместе с потрохами!
Ну вот, только-только от коркодила избавились, новая напасть объявилась. Ой, боюсь, боюсь… Николай вернулся к делу.
– Не забудьте место под печь оставить.
Надо было бы подать идею громоотвода, но думаю провозглашение анафемы после этого будет для меня самым безобидным видом божьей кары. А уж мысль о дальнейших церковных подрядах можно будет просто отбросить.
Так и видятся прихожанки, беседующие на эту тему.
– Отступник то этот, знаешь чего учудил?
– И что же?
– Нагородить в православном храме нечестивых железок! А святые отцы все всякой мрази с рук спускают! Сразу на кол надо было сажать этого нечестивца, а не объявлять ему анафемы всякие!
– Точно, точно…
Тьфу! После излишеств всяких нехороших (Забава соблазнила ими еще три раза заняться ночью), всякая дрянь в голову так и лезет! А тут работать надо, дело делать, а не выдумкам глупым предаваться.
Я за нашу веру и святую церковь грудью встану! Никогда не забуду, как после посещения краеведческого музея в Костроме, узнал, что число храмов до Октябрьской революции на малой родине было 1147, а сейчас, в 1970 году, их в городе осталось всего три, и был потрясен тем, как большевики обобрали мой народ, лишив его святынь. Я могу пошутить над священнослужителями, или осудить кого-то из них, за неверные с моей точки зрения поступки, но это не значит, что можно пойти против святого и веры. А уж тут, в Новгороде, увидев тянущийся с небес свет к Богдану, а потом к его ученику Николаю, лучшим из лучших, которым я и в подметки не гожусь, уверился в своей правоте.
Протоиерей вновь привлек мое внимание вопросом о том, как будет фундамент закладываться.
– Мастера пусть делают. У нас и навыка-то нет. А основание не так сделаешь, строение рухнет, не взирая на то, как хорошо стены выложены. Я все оплачу.
Святой отец ответом остался доволен, и мы пошли осматривать будущую стройплощадку. Вышли на край Новгорода. Николай объяснил, что это будет обычная приходская церквушка, а не кафедральный собор, и особо размахиваться с размерами нечего и незачем.
– Главное, все сделать очень качественно! – тут он строго поглядел на меня. – И алтарь, главное, должен глядеть на восток!
Отче, отче, а компасы опять не роздали, гнусил во мне подлейший голосишко. Хватило ума не озвучивать свои глупые шутки. Епископ Герман шутить не будет! Сожрет, как пить дать сожрет. Посчитали будущие размеры в саженях, и разошлись.
Я прошел к Фролу. Торговля досками на Торговой стороне процветала. Чего же у Лешки-то какие-то проблемы? Сегодня же съезжу на обе лесопилки на речке Вечерке, разузнаю, в чем дело.
Компаньон, потупившись, рассказал, что Катерина, с которой он живет душа в душу, похоже, беременна.
– А раньше-то у тебя дети были?
– Ну, те, костромские, что от конюха…
Если бы и раньше жил с той женой, у которой отец разбойник и убийца, особой разницы свои или чужие, может быть и не чувствовалось бы, но сейчас, когда мы извели тестя и его людей, а сам Фрол по милости прошлой супруги убежал в другой город, признавать ее детей своими, было бы как-то глупо.
– Очень сына хочется…, задумчиво протянул мой первый друг в Древней Руси. – Хотя и девочке буду очень рад…
– Ты, вот что, любящий деток папаша, бабенку-то не позорь, сходите в церковь и обвенчайтесь!
– Я не знаю, у нее муж может где-то в плену томится живехонек, у меня жена в Костроме, и развода никакого нету, а Катя издолбила уже хуже дятла: пожениться надо, что соседи будут толковать – у меня пузо скоро на нос станет лезть, а законный супруг давным-давно пропал… Скажут – шлюха! Пальцами начнут показывать… И ее дочку возьмутся позорить: твоя мать шлюшка, и ты такой же растешь… Дурная слава о девке пойдет, замуж ее потом не выдашь. Это же хуже, чем ворота дегтем намажут! Что делать, ума не приложу…
Фрол, конечно, человек очень хороший: бесстрашный, честный, дельный, но пока он чего надумает, сто лет пройдет. Всех умает.
Надо помочь! Сказал опечаленному соратнику по торговле досками:
– Я тут начинаю кирпичную церковь строить на Софийской стороне, святых отцов много стало знакомых. Сейчас после встречи с протоиереем Николаем иду. Он к самому епископу Герману вхож. Вот может на пару они и решат вашу проблему.
Да, глядя на Фрола, получившего неожиданное известие, хотелось спародировать Аркадия Райкина: закрой рот, дурак, я все сказал! Ну, это он относительно быстро должен понять. Подождем.
Действительно, не прошло и двух минут, как он уже мял меня в своих медвежьих объятиях и рычал: Да я…, да ты… Ох и силен рыжий! Даже еще ни разу не мятые подсобники обходили его с опаской.
– А Кате, Кате, можно сказать? – горячился Фрол.
– Конечно можно! – щедро распорядился я. – Не взыщи, мне к старшине срочно надо.
Завернул к Сысою, отсыпал ему обещанные за присланных пациенток деньги. Выдал, что был должен за работу старшины как моего импрессарио по организации концертов у купцов.
По епископам с проблемами компаньона ходить я и не собирался, заведомо ничего не выходишь, а старшина решал скользкие вопросы решительно и умело. И почему-то, всегда в мою пользу. Ну не из-за денег же… Правда, имел он с этого всегда изрядно!
Изложил ему трудный вопрос. Долгих раздумий не было – он тоже хорошо знал, с кем имеет дело. Вдобавок, неплохой мешочек с призывно звякнувшей монетой, видимо, очень манил.
– Знаю одного попа, он за деньги Фрола хоть с коровой обвенчает, а с кем скажешь, с тем брак и расторгнет. С его женой, как с изменившей, а бывшего мужа его бабенки признает давно пропавшим. Но стоить это будет недешево. У измены должны быть свидетели, пропасть человек должен
