было, – в слезах прокричала Оана Рид. – О, Паоло, я хочу еще. Я хочу еще, Паоло, давай, покажи мне себя.
Священника заводили стоны женщины, стоявшей к нему задом. Его тело было мокрым от пота, а каждая мышца напряглась до предела. Пресс гудел, но мужчина не останавливался, работая как часы. Паоло вставлял и вытаскивал свой член до тех пор, пока наслаждение не пожелало вырваться. Миссис Рид почувствовала напряжение и, вытащив Паоло из себя, быстро повернулась к нему лицом, чтобы положить его возбужденный пенис в рот. Она хотела почувствовать тепло, мощь и силу именно ртом. Она пожелала захлебнуться в удовольствиях святого отца.
Выдох
Майкл не торопился кончать. Он дразнил себя, прекращая двигать рукой, как только подступала эякуляция. Он не давал возможности семени выйти наружу. Майкл хотел получить оргазм глубокого уровня, не просто передернуть, а именно почувствовать наслаждение. Каждые двадцать секунд он переключал видео, чтобы увидеть как можно больше половых актов. Его пенис уже не мог сдерживать напор. Голова кружилась, а дыхание стало сбитым. Он еще пару раз перезарядил ствол, и наслаждение вырвалось из него густой струей.
Вдох
Миссис Рид почувствовала теплую жидкость у себя во рту. Выстрел был не один, и она не успевала глотать. Паоло согнулся в коленях и крича пытался устоять на ногах. Женщина почувствовала, что она танцует в облаках и ангелы смотрят на нее, хлопая в ладошки. Ее тело стало легким, как сахарная вата, поэтому она крепко держалась за Паоло, чтобы не улететь.
Выдох
– Скажи, как будешь готов, – простонала Энн.
– Готов! – тут же сказал Джон, словно ожидая ее разрешения.
Энн слезла с Джона и, двигая рукой, освободила его от напряжения. Густые брызги летели в разные стороны, как салют на День благодарения, и Энн радовалась этому, как маленькая девочка, увидевшая единорога. Простыня стала мокрой и скомканной, но ни Джону, ни Энн не было до этого никакого дела. Они были где-то далеко, где-то, где нет тел, где души всех людей водят хоровод, забыв про собственное «я».
Вдох
Раковина была в сперме недолго, Майкл включил холодную воду и смыл все до капли. Ему стало хорошо. Он натянул домашние треники и вернулся в гостиную играть в телефоне как ни в чем не бывало, забыв про злость на Джона и про желание помацать Энн. Его ничего больше не интересовало, кроме карточной игры Hearthstone.
Исповедь отца Паоло
Оана лежала на волосатой груди священника. Они смотрели в потолок и молчали. Грубое дыхание сменилось размеренным.
– Самое страшное в мире – это апатия, – вырвалось у Паоло. – Отсутствие желания жить и совершать открытия. Бог создал такие красивые растения и такое необычайное разнообразие животных и птиц, но для чего?
Миссис Рид мысленно пожала плечами, ощущая тепло между ног и легкие приступы судорог.
– Чтобы человек совершал открытия! – восторженно сказал Паоло. – Открытия даруют человеку энтузиазм, а энтузиазм – страсть к жизни. Это не библейская концепция, это мои собственные взгляды. Я так долго их прятал от себя, чтобы быть верным Богу, но, может, Бог хочет от меня нечто другое? Он разговаривает со мной, посылая мне калейдоскоп чувств. Может, чувства и желания никогда не стоило подавлять, быть может, к ним нужно было прислушиваться? Может, мои устремления и есть глас Божий?
Голос отца Паоло был бархатистым и низким. Слушая его, миссис Рид увидела перед собой грандиозные образы. Слова священника превращались в фильм, и она смотрела на создаваемую ее фантазией картину. И ей это нравилось. Женщина чувствовала себя легко, она готова была забыть про всех и вот так, спокойно лежать в тихой комнате, окутанная теплым голосом мудрого человека.
– Не останавливайся, Паоло, – она спустилась вниз и, заглотнув уставший пенис, закрыла глаза.
– Люди убили в себе кочевников. Искателей новых земель и знаний. Они возвели стены и закрыли себя на замок, отняв радость путешествий. Апатия – нехитрое дело, если человек забыл о мечтах, если он променял воздух свободы на собачью будку.
Оана стала очень аккуратно двигать головой, и Паоло отреагировал.
– И я злюсь. Я злюсь не на них, а на себя. Что до сих пор был привязан коротким поводком своих убеждений. И вы, миссис Рид, сегодня сделали для меня нечто важное.
Женщина немного ускорилась.
– Вы ворвались в мою пресную, загаженную страхом жизнь и вдохнули свежесть чувств. – Он сглотнул слюну. – Вы вытащили из меня все мои подавленные мечты о покорении стран и тягу к открытиям. Вы показали мне мой буйный характер и вернули мне жажду приключений. И пускай Адам и Ева надкусили райское яблоко с древа познаний, я бы поступил так же. Я не хочу быть слепым котенком, верующим в буквы на белом листе, я хочу стать Колумбом, и это будет моим разговором с Богом. Раз Бог подарил мне такую возможность, я желаю воспользоваться ей.
Паоло вновь окреп, и Оана почувствовала это. Его твердость и сильные речи заставили забыть все, что она знала. Лежа в кровати со священником и делая ему приятно, она поняла свою роль в мире. Она была не только продавцом на базаре или матерью двоих сыновей, еще она была женщиной. Нежной, страстной и покорной. Крепкий дух Паоло помог расслабиться ей, и она доверилась ему, нанизывая свою женственность на сильный мужской стержень. Все ее мужчины были для нее не любовниками, а лишь средством для выживания. Паоло стал первым любовником, ее отдушиной и проводником в мир удовольствия и радости.
Миссис Рид стала двигаться быстрей, и Паоло затих. Он больше ничего не говорил, но в этом отсутствии слов смысла было больше, чем в словах.
Жизнь после…
– У тебя уютно, – заметила Энн.
Девушка обнимала Джона под одеялом, пока тот, закрыв глаза, наслаждался остаточными ощущениями от своего первого секса.
– Я никогда не видела такого порядка, – добавила она. – Книги выставлены по цвету, коробки для хранения – на одной линии, статуэтки – на одинаковом расстоянии друг от друга. И везде чисто. Я уверена, что если загляну даже в самый темный угол твоей квартиры, то не найду и намека на пыль.
Мистер Рид улыбнулся и погладил по голове Энн.
– А в шкафу штаны висят со штанами, рубашки с рубашками, а пиджаки с пиджаками?
– Тоже по цвету, – добавил Джон.
– Мне это нравится и одновременно меня пугает. – Энн
