свое счастье? Нет, не убить я хочу теперь, а подарить людям его талант, я поняла, что он должен творить, писать, и готова быть его Музой до конца жизни! – говорила Ведьма с улыбкой, глядя прямо в глаза Леле и стараясь казаться искренней.
– Ты все врешь! Ты уничтожишь его! Ты питаешься энергией творческих людей, как вампиры кровью! Уходи, он мой, я тебе его не отдам! Он полюбил меня и останется со мной!
Ведьму начали раздражать дерзкие речи девчонки. Она хотела отчитать ее, напомнив, что Леля полностью от нее зависит, и что совсем недавно она рыдала у нее на коленях, умоляя взять ее обратно к себе, но потом решила не уподобляться мамаше буянящего подростка и решила действовать хитростью.
– Послушай, Леля, – начала она вкрадчиво, – ты же знаешь мой принцип: я люблю свободу! Я никогда никого ни к чему не принуждаю, но хочу, чтобы и другие поступали так же. Человек создан свободным и должен быть свободным. Поэтому мы должны спросить у Художника, с кем он хочет быть. Он должен сам сделать свой выбор. Ты говоришь, что он освободился от моих чар, что он полюбил тебя. Если это правда, то он открыто скажет о своем выборе, и я уйду. Но что, если он обманул тебя? Если он просто хочет заглушить тобой свою душевную боль, облегчить рану, нанесенную разлукой со мной? Если это так, со временем он охладеет к тебе. Ты поймешь это, когда будет уже поздно и останешься несчастной до конца жизни. Поэтому в твоих интересах узнать правду сейчас, и пусть эту правду скажет сам Художник!
С этими аргументами было трудно спорить. Решительность, с которой Леля готовилась защищать дом Художника от вторжения Ведьмы, оставила девочку, она отступила в сторону и дала Ведьме пройти. Леля вся дрожала от холода и от волнения. А вдруг Ведьма права, и Художник все еще любит ее, а его вчерашние слова были всего лишь бравадой? Ведь зачем-то он пришел в дом Купцовых, где встретила его Леля, зачем-то хотел опять увидеть Ведьму! Может быть, он до сих пор не может забыть те яркие чувства, которые испытал с Ведьмой, и лгал сам себе, говоря, что больше не любит ее!
Эти мысли пронеслись в голове Лели, когда она зашла в избушку Художника вместе с Ведьмой. Они прошли через сени в горницу, зашли в комнату, где Леля оставила Художника, заканчивающего ее портрет.
Комната была пуста. Леля с недоумением огляделась вокруг. Она обратила внимание, что на мольберте не было ее портрета. Холст был снят.
– Где же Художник? – нетерпеливо спросила Ведьма.
– Не знаю, он сидел здесь и рисовал, но картина тоже исчезла. Может быть, он в мастерской?
Они поднялись на второй этаж, Ведьма с интересом рассматривала новые картины Художника, пока Леля искала его по всем закоулкам дома. Художника нигде не было, он бесследно исчез.
Они вернулись вниз, в комнату, и вдруг Леля вскрикнула от неожиданности, пораженная страшной догадкой.
– Смотри сюда, – закричала он Ведьме, показывая на стену.
На стене висела та самая картина, которую рисовал Художник весь день. Ведьма подошла ближе и стала рассматривать ее. На холсте была изображена Леля. Она сидела с книгой в кресле у русской печки, в которой весело пылали дрова. Все было так, как видела Леля, когда уходила из дома, кроме одной детали, которую она заметила только что и которая так напугала ее. У ног Лели на маленькой скамеечке сидел Художник. Перед ним был мольберт, и он застыл, подняв кисть и внимательно глядя на свою модель, как бы стараясь уловить ее взгляд. Было понятно, что за те минуты, пока отсутствовала Леля, он физически не мог написать эту фигуру.
– Ты видишь, ты видишь его? – быстро заговорила Леля, показывая рукой на фигуру Художника.
– Да, я вижу, красивая картина, но что тебя так напугало?
– Художник, он здесь, он ушел в картину! – почти кричала Леля, – по ее щекам текли слезы.
– Как ушел? – не поняла Ведьма.
– Я не знаю как, – вздохнула она, – вчера он говорил мне, что научился преодолевать пространство и пытается проникнуть в другую реальность, в ту, которая живет в его картинах. Видимо, наконец-то это у него получилось. Он ушел, чтобы избежать того страшного выбора, который ты хотела ему предложить! – рыдала Леля.
Ведьма молчала. Впервые в жизни она не знала, что сказать, как поступить и в самом деле растерялась. Она не знала, верить ли ей словам Лели или же это была очередная уловка девочки, чтобы не дать ей встретиться с Художником.
Ее размышления прервал автомобильный гудок. Он раздавался с улицы. Ведьма удивленно посмотрела в окно – за весь день, пока она добиралась до деревни, ни одна машина не попалась ей навстречу. За калиткой стояло желтое такси.
Ведьма вышла на улицу. Дверца такси открылась, и из машины вышел Философ. Он увидел Ведьму и начал радостно махать ей руками:
– Все отлично! – кричал он, – катастрофа закончилась! Жизнь продолжается! Мы отменили конец света и третью мировую войну!
Он подбежал к Ведьме, радостно обнял ее.
– А где Ваши собаки? – смеясь, спросил он.
– Не знаю, разбежались, наверное, – Ведьма как будто очнулась от глубокого сна.
– Да, в самом деле, зачем теперь они нам? У нас снова есть электричество, телефон и такси! Я приехал за Вами! Вы нашли Художника? Леля здесь? Что они тут делают?
– Художника больше нет, – задумчиво сказала Ведьма, – кажется, Леля сказала правду: он покинул этот мир, и потому все вернулось на круги своя. Он ушел сквозь время и пространство и тем самым снял проклятие с нашего Города. Жизнь возобновилась.
– Что Вы такое говорите? – поморщился Философ, – какое проклятие? Куда он ушел?
– Ах, не слушайте меня! – махнула рукой Ведьма и улыбнулась, – я так рада, что Вы здесь, что весь этот кошмар наконец-то закончился. – Она скинула с головы шаль и обняла Философа. Ее темные волосы рассыпались по белому воротнику тулупа.
– Леля, что ты мерзнешь?! – крикнула она девочке, которая стояла на крыльце, вжавшись в двери, – ты совсем продрогла. Иди в машину, мы едем домой!
Но Леля продолжала стоять на крыльце с посиневшими от холода губами, не двигаясь с места.
– Леля, ты что, не слышишь меня? Садись немедленно в машину! Надо торопиться! – Ведьма опять приобрела уверенность и свой менторский тон.
– Я никуда не поеду, – твердо сказала Леля, – я останусь здесь.
– Здесь? Что ты будешь здесь делать в этом пустом доме?
– Я останусь здесь, с Художником! Ведь он не умер, не
