наво… воздухом.
Глава пятнадцатая
Школа Ворожеев оказывается… школой. Никаких древних замков, дворцов, мистических телодвижений — обычная школа, которых тысячи. Большущий такой дом, на общежитие бабок-ежек из мультфильма похожий, огромные окна и классы. Парты, правда, такие я только в старых фильмах видела — с поднимающейся крышкой, ну и школьная форма, как без нее. Тоже довольно привычного образца, но я уже все про свои особые права знаю, поэтому форма на мне моя, просто по цветам подогнана под общий стандарт. А в юбке драться неудобно, потому мне в штанах сподручнее.
Сопровождение, по статусу положенное, я во дворе у коновязи оставляю. Ребята уже видели, как я умею, поэтому не возражают. Простившись со стражниками, радостно вбегаю в школу, приветливо поздоровавшись со сторожем… ну, или вахтером, который при виде меня выпучивает глаза. Видимо, так выглядит у него удивление. Что, девочку в штанах никогда не видел? А, это он на мой крестик воззрился. Ну бывает, да…
Иду по коридору, припоминая, что класс у меня пятый «А», потому что двенадцать мне, значит. Давеча побывал у нас во дворце директор, он все подробно и обсказал. Уговорившись, что пока без титулования обойдемся. А мне-то что, я своим титулом не упиваюсь, мне и так хорошо. Коридоры широкие, где побегать и подраться есть. Ну а что? Ребенок я или погулять вышла? Вот и класс, кстати. Открываю дверь.
— Добрый день, — приветливо улыбаюсь я. — Меня зовут Милалика, и я буду учиться с вами.
— Девчонка в штанах? — громко удивляется кто-то, на всякий случай я запоминаю его. — Срамота!
— Ты был хорошим другом, Василий, — отзывается его товарищ. — Я буду навещать тебя в больнице.
— Что за ересь ты несешь? — развернувшись к соседу, самоубийца уже хочет продолжить, но грустно смотрящий на него мальчишка только качает головой. — Что?
— Ты на грудь ее взгляни, — советует будущему пациенту травматологии его товарищ. — Крестик видишь?
— И что? — удивляется невоспитанный Василий.
— А то, мой добрый, но недалекий друг, — вздыхает мальчик, сидящий рядом с ним. — Что крестик этот означает георгиевского кавалера, подделать его невозможно, как и надеть без права носить. Но дело даже не в этом…
— А в чем? — удивляется какая-то девочка, уже совсем иначе глядя на меня.
— На Руси есть только одна девочка, единогласно награжденная этим крестом… — много знающий мальчик поднимается, подходит ка мне и коротко кланяется. — Доброго дня, Ваше Высочество, будьте нашим другом.
Класс замирает, как василиском осмотренный. Я улыбаюсь сильнее, соглашаясь быть другом и товарищем, на что незнакомый пока мальчик, в котором чувствуется внутренняя сила, усаживает меня за стол, попросив разрешения усесться рядом. Что-то в нем есть… Знакомое такое, необычное, вот только я никак не могу понять, что именно. Это меня беспокоит, потому что я не люблю чего-то настолько не понимать.
— Не надо меня титуловать, — улыбаюсь я. — Меня Милаликой зовут.
— Сергей, — склоняет он голову, хитро посмотрев из-под бровей.
Ну конечно же Сергей, как же еще его могут звать? Но того Сережи, который Гром, здесь просто не может быть, поэтому я только вздыхаю, принимая его дружбу. Эх, Сережа… запал ты мне в душу еще тогда и никого теперь туда больше не пустишь. Чем-то меня этот Сережа беспокоит, но мы же установили уже, что я маленькая для любовей всяких, так что и нечего.
— Добрый день, класс, — вошедшего учителя я замечаю краем глаза, в первый момент натурально «зависнув» — передо мной стоит натуральный такой Снейп. — Добрый день, Милалика, — улыбается он. — Я вижу, вы удивлены, я понимаю вас, но мы поговорим об этом позже.
— Здравствуйте, договорились, — соглашаюсь я с его планом.
Охренеть! Снейп! Говорящий без акцента по-русски! Это вообще как? Из-за своего потрясения никак не могу сосредоточиться на теме урока. Я честно пытаюсь отодвинуть мысли в сторону, но не выходит совершенно ничего, как будто это открытие становится последней каплей. Мне кажется, что меня сейчас разорвет непониманием, и в этот самый момент я слышу голос с интонациями из прошлой жизни:
— Мила, отставить! — короткая тихая команда, прозвучавшая в самое ухо, заставяет меня подпрыгнуть на месте.
— Есть, поняла, — рефлекторно отвечаю я, а у самой сердце бьется, кажется, где-то в горле.
Сережа? Это… Гром? Тот самый Сережа, которого я так хотела назвать своим в той, пропавшей уже в небытие жизни? Но… Как? Усилием воли, тем не менее сосредотачиваюсь на уроке, чтобы удивиться еще раз. Речь идет о том, что что мир людей и миры магии — они разные, это физически разные миры, в нормальном своем состоянии не пересекающиеся друг с другом. Но погодите, а как же Британия?
— Я вижу, Милалика хочет задать вполне логичный вопрос, — улыбается мне наш учитель. Или улыбка его так меняет, или он посимпатичнее оригинала, но на него можно смотреть без страха за свою нервную систему. А так как гранаты я вытащила не все… — Он не совсем ко времени, но я отвечу. Небезызвестные Основатели свели два мира, соединив их перепонками, но основная часть мира отошла в сторону за столько лет, поэтому «маггловский мир» — это…
Жест рукой в направлении доски демонстрирует посеревший шар магического мира, в центре которого что-то угадывается темное, и десяток городков вместе с Лондоном. А вот Лондон людского мира выглядит совсем иначе. Это все надо будет изучить, но потом, пока же меня интересует то, что я вижу в центре этого мира. Я встаю со своего места, подхожу ближе, вглядываюсь…
— Но как⁈ — удивляюсь я. — Совсем недавно же был целым!
— Видимо, кто-то постарался, — пожимает плечами выглядящий Снейпом учитель.
Передо мной почерневшие явно от сильного пожара руины Хогвартса. Возникает ощущение, что сначала замок сожгли, а потом десяток троллей долго прыгали на остатках школы. Как-то слишком много удивлений для одного дня, хочу в истерику. Вот хочу, и все!
— Даже и не думай, — снова слышу я голос Сережи над ухом.
Резко поворачиваюсь к нему, а он… Он семафорит мне: «я свой» и «ожидать». Ответив жестом принятия команды, возвращаюсь за стол, чтобы слушать урок дальше. Сказать, что я в шоке — это значит тихо промолчать. Охренеть просто, что здесь происходит вообще?
* * *
Как-то слишком много попаданцев на квадратный метр, хотя что я знаю о попаданцах и этом процессе вообще? Правильно, ничего. Но сейчас урок закончится, и я насяду на обоих, чтобы, значит, выяснить, что конкретно происходит в этом мире, потому что идей у меня нет совершенно. Вот и звонок, наконец!
— Ну а теперь… — похожий на Снейпа учитель поворачивается ко мне. — Насколько мне известно, кавалером вы стали не просто так, да и меня узнали… Меня зовут Александром Викторовичем Принцепским. Долгое время я играл роль Северуса Тобиуса Снейпа в рамках операции наших пластунов, но с тех пор, как меня отозвали, работаю здесь. В Британии же остался голем со всеми физическими свойствами.
— Подождите… — я задумываюсь. — А если кто-то использовал волос голема для оборота, это как-то повлияло на ментальные способности?
— Хороший вопрос, — кивает мне бывший Снейп. — Снизятся примерно в три раза.
— Ой, ма-а-а-ать! — я хватаюсь за голову. — А я ее Обливиэйтом на пределе возможностей…
— Хм… — учитель задумывается в свою очередь, затем кивает мне на прозрачный шар, стоящий в углу кабинета. — Ну-ка наложите такой же Обливиэйт на шар.
Я киваю, припоминая, насколько была зла и немного испугана на тот момент, после чего накладываю чары, по-моему, с той же интенсивностью. Шар резко краснеет, затем чернеет. Учитель подходит к нему, во что-то вглядывается и хмыкает.
— Ну, царевна Милалика, у меня для вас две новости, — странно улыбаясь, произносит этот маг. — Во-первых, проклятый вами даже без оборотного с волосом голема теперь только в штаны писаться может, а, во-вторых, силы у вас как-то слишком много, поэтому учить вас мы будем намного интенсивнее, чем других. Столица у нас красивая, и отстраивать ее заново никому не хочется, это понятно?
— Понятно, — тяжело вздыхаю я. — Ну во-о-от…
— Прорвемся, — тихо поддерживает меня Сергей.
К нему хочется прижаться, расслабиться, он кажется таким надежным, но я не понимаю почему! Ведь к Герму я ничего не чувствовала, а вот Гром появился, и я снова готова бежать, куда он скажет. Рано же — или нет? Если рано, почему я на него так реагирую? Нас отпускают, а я прямо у порога разворачиваюсь к Сереже, желая прояснить
