— Спасибо, это большое облегчение. Мне было бы тяжело обсуждать с вами погоду в изысканных выражениях. Сегодня, кстати, она совершенно отвратительная.
На этот раз Мария рассмеялась вслух.
— В таком случае, я полагаю, мы должны довольствоваться этой очень странной беседой.
— Совершенно справедливо, Мария.
И снова легкая дрожь пробежала по ее спине, когда Гарри произнес ее имя.
— Откуда вы знаете, кто я? — спросила вдруг Мария. — Это нечестно. Вы знаете обо мне больше, чем я о вас.
— Да, это не совсем справедливо.
— Тогда можно я зажгу свечу? — У Марии появилась надежда.
— Нет.
— Почему вы приходите, если на самом деле меня не видите? — разочарованно выдохнула Мария. — Какой в этом смысл?
— Кто вам сказал, что я вас не вижу?
— Но я же вас не вижу!
— Вам это нужно? — засмеялся Гарри. — Мне уйти, если вы меня не видите?
— Нет, — сдержанно ответила Мария, — но мне хочется знать, кто у меня в гостях.
— А, понимаю. Это потому, что вы хотите быть уверены, что не тратите время впустую на разговоры с грубым, обычным парнем, у которого огромные уши и недостает зубов?
— Потому что, мне кажется, я заслуживаю такой маленькой любезности. — Мария изо всех сил старалась не рассмеяться опять. И не важно, какого размера у вас уши.
— Ну что ж, я открою вам секрет. У меня большие уши, несколько недостающих зубов, редкие волосы. Хромая нога. Рябое лицо…
— Стоп. — Мария уже не могла сдерживать смех. — Вы делаете из себя посмешище.
— Разве? А это имеет значение?
Этот вопрос подействовал на Марию отрезвляюще. Она пристально всматривалась в темноту, вспоминая вопрос Джоан: не потеряет ли она интерес к этому человеку, если окажется, что он безобразен?
— Нет, — произнесла она, наконец. Еще никто из тех, с кем она познакомилась в Лондоне, не высмеивал себя только ради ее увеселения. Как бы он там ни выглядел, он развеселил ее.
Оставаясь в тени, Гарри встал. Похоже, он выбрал самую темную часть комнаты, не оставив ей возможности хотя бы мимолетно увидеть его черты. Мария поклялась с этого момента спать каждую ночь только при горящих лампах.
— Закройте глаза, — попросил Гарри.
— Зачем? Я и так ничего не вижу. — Вы доверяете мне?
— Да. — Мария закрыла глаза, и долгое время стояла тишина. Интересно, что он делает? — Гарри? — неуверенно прошептала она. Неужели он ушел?
— Я здесь, — услышала она в ответ и почувствовала, как прогнулся матрац. Он сидел на кровати на расстоянии вытянутой руки. У Марии участилось дыхание, а кожу от ощущения его близости, словно иголочки покалывали. Рядом сидит мужчина, а на ней только ночная рубашка из тонкого батиста. Она чувствовала себя беззащитной и уязвимой; все это было ужасно непристойно, гораздо более непристойно, чем вообще приглашать его в свою комнату…
— Когда вы не видите глазами, вы должны доверять другим своим чувствам. — Гарри кончиками пальцев осторожно взял за запястье ее руку и поднес к своему лицу.
У Марии задрожали ресницы, но она не открыла глаза. Осторожно и неуверенно она позволила своим пальцам пройтись по его лицу. У него оказалась теплая кожа, особенно если учесть, как холодно и дождливо было на улице. Она коснулась скул, переносицы, верхней губы. На подбородке уже появилась щетина, Мария почувствовала шершавость, и это ощущение было ей незнакомо. Она не прикасалась к мужскому лицу с тех пор, как была ребенком, но и тогда это было лицо отца, а не таинственного незнакомца, который проскользнул в ее спальню под покровом ночи.
Он терпеливо сидел, пока ее рука исследовала его лицо, не двигаясь и не разговаривая. Мария немного осмелела и коснулась лба, пробежав пальцами по бровям, и даже осторожно дотронулась до коротких пушистых ресниц. Постепенно в ее сознании сложился образ, все еще неотчетливый, но более определенный, чем прежде. На виске у него оказался ровный и прямой шрам, и Мария заинтересовалась, где он мог получить его. У него были прямой нос и квадратный подбородок, волевое лицо. Она мысленно складывала картинку. Это, конечно, совсем не то, что увидеть его при свете, но у Марии было такое чувство, что она знает черты его лица лучше, чем, если бы она просто зажгла лампу и рассмотрела его.
— Что заставило вас думать об этом? — спросила Мария, а ее пальцы коснулись губ, которые оказались мягче, чем она ожидала, но все же были достаточно твердыми.
— Моя сестра. Она слепая, поэтому видит только так.
— Значит, у вас есть сестра. — Мария улыбнулась, довольная тем, что ей хоть что-то удалось узнать об этом человеке.
— Вообще-то две, — тихо рассмеялся Гарри. — Сестры — проблема в жизни любого мужчины.
— А вы хороший брат? — Мария снова коснулась его подбородка, зачарованная своими ощущениями. Она чувствовала, что он уже не усмехался.
— Полагаю, не самый плохой. Хотя у них, конечно, может быть другое мнение.
— Я думаю, вы изводите их и дразните, как меня…
— Могу с уверенностью сказать, что делаю это совершенно другими способами, Мария. — От той уверенности, с которой прозвучали эти слова, у Марии загорелись щеки, но Гарри продолжал уже спокойным голосом: — Это они изводят меня.
— Ну, кто же не станет изводить, — беспечно заявила Мария, — такого брата: рябого, беззубого, с редкими волосами…
— По правде, говоря, все это из-за них. Мария, едва сдерживая смех, захихикала.
— Потрясающая дерзость! Я почему-то ничего из перечисленного, не ощущаю, сэр. — Она легким движением пальцев коснулась его губ. — Правда, я еще не проверила ваши зубы…
У Гарри участилось дыхание, и сердце Марии замерло.
— Вы удовлетворены? — прошептал он, едва шевеля губами под ее пальцами.
— Не совсем…
Она была готова сказать, что почувствовала его тепло, которое доказывало, что перед ней человек из плоти и крови, а не плод ее романтической фантазии.
Ее пальцы двинулись к щеке, и Гарри удержал ее запястье.
— Осторожно, — прошептал он, — помните о бородавках.
Мария засмеялась, но тут же задохнулась от изумления, когда Гарри поднес ее руку ко рту и жадно прижался губами к ладони. Она задрожала, когда он стал целовать ее ладонь, пальцы и бьющийся на запястье пульс.
— Вы околдовали меня, — выдохнул он, прижимая ее руку к своей щеке. — Зачем вы хотели, чтобы я пришел к вам снова?
— Вы… Вы интригуете меня, — запинаясь, сказала Мария. Ей трудно было говорить, потому что сердце стучало в горле.
— Я не должен был делать этого, — выдохнул Гарри.
— Нет…
— Не должен. — Он снова поцеловал ей пальцы и положил ее руку к ней на колени. — Но я думаю, что не смогу.
