Утренняя трапеза прошла вполне сносно. К удивлению Доминик, отец был оживлен и со всеми обходителен, что было на него совсем не похоже.
— В следующий раз привези с собой Чака! — крикнул он, когда Доминик садилась в машину.
— Привезу! — пообещала она, помахав на прощание родным.
— Как тебе удалось помириться с отцом? — полюбопытствовала Доминик, когда они выехали на шоссе.
Она испытывала огромное облегчение, избавившись наконец от постоянного и пристального внимания своего семейства.
Конрад засмеялся.
— Элементарная психология! Надо заставлять пациента говорить на темы, которые его больше всего интересуют, и уводить от того, что причиняет ему боль. Поэтому я старался не давать твоему отцу вспоминать о тех вещах, которые раздражали его. Наш разговор я начал с вопроса о том, что он думает по поводу последних исследований в области лечения раковых заболеваний. А затем мы перешли к теме…
— Значит, вы говорили о работе даже во время дегустации марочного портвейна? — лукаво уточнила Доминик.
— О, наша беседа стала менее серьезной после того, как твой отец выпил третий бокал! К этому времени он так расслабился, что мы уже чувствовали себя старыми добрыми друзьями.
Конрад увеличил скорость, и Доминик потуже затянула под подбородком концы платка.
— Я заметила, что он разрешил тебе называть его Хьюго. Папа очень немногим это позволяет.
Конрад взял руку Доминик и стиснул ее пальцы.
— Он сам попросил меня об этом.
— После третьего бокала?
Конрад ухмыльнулся.
— Нет, после второго.
Доминик сжала его руку в ответ. Как бы ей хотелось продлить до бесконечности это великолепное ощущение удовлетворенности, которое она испытывала в связи с тем, что отец помирился с Конрадом!
— Но это не временное явление, надеюсь? — не без тревоги спросила она.
— Мы будем оставаться друзьями до тех пор, пока я веду себя как прилежный ученик и не спорю с ним. Да какие проблемы? Твой отец уже не тот, каким был двенадцать лет назад, он понемногу стареет и… — Конрад умолк.
— И что?
— Он признался — правда, после третьего бокала, — что всегда мечтал иметь сына, которому мог бы передать клинику после своего ухода от дел. Как в свое время ему передал отец. Еще он сказал, что возлагал на меня большие надежды, когда я работал у него. Уделял мне времени больше положенного, подспудно рассматривая как продолжателя его дела.
— Теперь понятно, почему он так разозлился, когда ты ушел из клиники! Наверное, посчитал, что ты его предал. Обо мне, во всяком случае, он думает именно так.
Доминик откинулась на сиденье. Она чувствовала себя вымотанной. Она и так-то никогда во время своих визитов не могла толком расслабиться в доме родителей, а в этот раз еще и присутствие Конрада давало дополнительную нагрузку на нервную систему. Доминик закрыла глаза, и большой отрезок пути они проехали молча.
— Приятно двигаться на юг, — сказала она, когда они выехали на нью-йоркскую автостраду. — Можно снова стать самой собой. Я уже соскучилась по Чаку и хочу услышать, как он провел время в лагере.
— Я тоже, — неожиданно заметил Конрад.
Доминик взглянула на него, но Конрад сосредоточенно смотрел на дорогу — большой грузовик занял среднюю полосу, и он пытался обойти его.
Чак уже успел привязаться к Конраду, отец помирился с ним. Что мешает мне сблизиться с этим мужчиной? — думала Доминик, отрешенно глядя на дорогу. Боюсь получить еще одну душевную травму? Боюсь того, что Конрад, убежденный холостяк, удерет от меня и моей любви?
А почему нельзя позволить себе просто легкий флирт — без всякого надрыва и душевных переживаний? Это гораздо лучше, чем отказывать себе в удовольствии быть рядом с Конрадом. В наши дни молодые женщины сплошь и рядом встречаются с мужчинами, не беря на себя никаких обязательств. Почему я обязательно должна решать дилемму: или все, или ничего?
Но это я так думаю. У Конрада ведь может быть совсем другое мнение на сей счет.
И в то же время Доминик хотелось сохранить те ни к чему не обязывающие приятные отношения, которые установились между ними в последний месяц. Они вместе работали, иногда вместе проводили время вне стен больницы и…
— Ты что-то затихла, — сказал Конрад, прервав ее мысли.
— В открытой машине трудно разговаривать.
— Главное, чтобы ты не беспокоилась о…
— О чем?
— О нас, о том, куда мы идем.
Доминик легко рассмеялась.
— Я думала, что мы едем домой.
— Домой и в реальную жизнь, — уточнил он.
Так ей послышалось, по крайне мере, потому что Конрад не повысил голос, чтобы перекричать шум ветра и машин на дороге.
8
Доминик сидела на полу со своим пятилетним пациентом и помогала ему строить домик из деревянных кубиков.
— Некоторые находят себе не пыльную работенку, — сыронизировал вошедший Конрад, потрепав малыша по голове.
— Мы с Джонни строим очень красивый дом, чтобы ты знал! — возразила Доминик в притворном негодовании. — Джонни, ты пока справишься один, мне надо поговорить с мистером Бартоном?
Мальчик кивнул и потянулся пухлой ручонкой за очередным кубиком. Доминик встала, оправила темно-синюю форменную юбку и отошла с Конрадом в сторону.
— Мать Джонни разговаривает сейчас с врачом из отделения развития ребенка, — шепотом сообщила она. — Ее беспокоит, что мальчик — он занимается в подготовительном классе школы — не общается с детьми и ведет себя очень замкнуто. Насколько я могу судить, с ребенком просто никто не занимался. Его мамаша из тех, кто считает ниже своего достоинства поиграть со своим единственным сыном на полу.
— В отличие от некоторых матерей, которые играют со своими сыновьями даже в футбол, — добродушно подшутил над ней Конрад.
Доминик рассмеялась.
— Ну, это когда их насильно ставят на ворота, потому что никто из игроков не хочет занимать эту скучную позицию.
— Зато из тебя получился прекрасный вратарь. Когда мы снова будем играть? В этот уик-энд?
— Я думаю, у нас просто нет выбора, — с нежностью сказала Доминик, радуясь, что у них уже сложились определенные традиции.
Жизнь ее заметно изменилась после их с Конрадом поездки в Ривердейл. Он стал проводить много времени с ней и с Чаком. Ему как будто нравилось быть частью их семьи и в то же время оставаться свободным. Более того, Конрад был зачинщиком всех мероприятий. Например, он мог появиться, как чертик из табакерки, и предложить устроить пикник в Центральном парке или за городом. Но чем он занимался в то время, когда не был с ними, Доминик не знала.
