с кем обманывает своего благоверного пресловутая мадам Гастингс.
Чуть поодаль сидел небрежно одетый молодой человек и потягивал из большой стеклянной кружки пиво. Перед ним стояла одинокая тарелка черных сухариков. Он с наслаждением хрустел ими после каждого глотка. Это, наверное, студент, – решила Мелисса. На последние деньги, видимо, купил кружку пива и наслаждается.
А вот и новый посетитель, мрачный мужчина в добротном костюме. С каким презрением окидывает он зал! Как быстро и суетливо проходит к столику, садится, закидывает ногу на ногу, достает свежий номер газеты и полностью погружается в нее. Он, наверное, холостяк, и заведует небольшим отделом в администрации порта. Видно, он ужасно устал от людей! Уж слишком ожесточенно прикрывается он газетой, как будто хочет отгородиться от всего мира.
– Чего ворон считаешь? – прервала ее размышления Сара. – Нам уже мороженое принесли.
Мелисса удивленно глянула на стол, и увидела две маленьких мисочки, доверху заполненных зеленым лакомством.
– А я и не заметила, – смеясь, ответила Мелисса.
– Неудивительно, – хмыкнула Сара, приступая к трапезе. – Ты будто бы не здесь была. Да, кстати, насчет нашего завтрашнего похода в проклятый дом, смотри, не усни, и не забудь положить в кровать тряпки, на случай, если Моника вдруг сунется к тебе ночью.
– А то я сама не знаю, – обиженно ответила Мелисса.
– Да ты растяпа такая, что все на свете позабыть можешь, и помни, ровно в полночь около твоего дома, – продолжала напутствовать Сара.
– Сама растяпа, – сказала Мелисса и снова оглядела кафе.
Парочка средних лет уже собралась уходить, студент все потягивал свое пиво, а мужчина еще больше углубился в чтение, и теперь, его почти не было видно за газетой, которую он раскрыл полностью.
– Ну что, домой пойдем? А то Моника устроит нам феерию! – произнесла Сара, с шумом опустив пустую миску на стол.
– Ага, пошли, – отозвалась она.
– Гляди-ка, какие люди! – Сара толкнула Мелиссу в плечо. Она увидела Виктора, который околачивался на площади, он ходил туда-сюда, задумчиво уставившись в землю.
– Пьяный скорее всего, – со знанием дела заключила Сара. – Вышел в люди поискать вдохновения!
– Зачем ты так сразу! – оборвала ее Мелисса. – Может быть, он просто гуляет и наслаждается вечером.
– И пошатывается, – издала короткий смешок подруга.
– А ты бы не шаталась, если бы столько грузов перетаскала! – Мелисса продолжала защищать своего нового знакомца.
– А я бы не стала такой ерундой заниматься, – гордо парировала Сара. – Я бы рыбу себе ловила и ела ее, и все!
– Тоже мне рыбак нашелся, – усмехнулась девочка. – Ты и самую маленькую рыбешку выловить не можешь, и пяти минут спокойно с удочкой не просидишь!
– Да, конечно! Ты-то у нас самая умная, все знаешь, – уже без прежнего энтузиазма ответила Сара и внезапно замолчала, обрывая спор.
– Ты чего это? – удивленно уставилась на нее Мелисса. – Обиделась что ли?
– Неа, – отмахнулась Сара, – Просто, я вот именно сейчас в эту самую секунду вдруг что-то странное почувствовала. Не знаю, как тебе объяснить. Как будто скоро что-то случиться должно!
– А скоро и случится, благодаря тебе и твоему дурацкому спору, – ответила Мелисса и покачала головой.
– Глупости все это, – Сара легонько стукнула ладонью по столу. – Черт возьми, – она тряхнула головой. – Ты меня заразила своими настроениями! Духи, тени, призраки, все эти глупости, мрачности. Ну тебя! Пошли уже домой!
Глава 18
Солнце клонилось к закату. Верган Роджерс сидел на бордюре старого фонтана. В том самом кафе, которое ему так полюбилось, было слишком много посетителей, и он покорно ждал, пока их станет чуть меньше.
На площади тоже было людно. Он обратил внимание на одного странного человека. Тот слонялся туда-сюда без дела и шевелил губами так, будто проговаривал одни и те же слова.
Перед глазами Вергана отчетливо и ясно пронеслось видение. Вот этот мужчина, опустив голову, сидит за грязным столом, уставленным бутылками и стаканами, вокруг – кабацкий чад и угар. Визжит плохенькая скрипка, во всю глотку вопят матросы, развязные девицы ходят между столиками и подмигивают собравшимся. Вдруг, он резко поднимает голову, смотрит невидящими глазами на окружающую его вакханалию, порывисто встает, уверенно подходит к скрипачу и знаком показывает ему замолчать.
Наступает тишина, раскрасневшиеся матросы недоуменно замолкают, раздаются возгласы: «Опять он за свое! Ну давай! Давай! Весели!».
Мужчина едва заметно кланяется им, что выглядит весьма курьезно и вызывает громкий смех! Но, несмотря на это, он начинает говорить, вкладывая в каждое слово всю силу своей неприкаянной души:
Я представляю, как будто в клетке
повсюду небо, повсюду горы.
Я представляю, огромным ветром
срывает маски, уносит своды
Уносит время, рассудок тонет,
летят из глотки лавины чаек.
Я представляю твои ладони,
свои созвездья: Я представляю.
Я представляю вершины мира
плывут под ними акулы-тени.
Над головою, в недостижимом
смеются дети из сновидений.
Из сновидений, из паранойи
они разбились на два отряда:
швыряют шишки, и пахнет хвоей
вот здесь, на кухне, за дверью, рядом.
За этим шлаком, за кирпичами
зашевелились росточки веры.
Я представляю, ревут причалы,
и лодки больше не лодки – стрелы.
Стрелою мимо чужих учений,
чужих соблазнов, чужого фронта.
Стрелою нАсквозь ветров, течений
к твоим ладоням за горизонтом.
Матросы подняли шум и гам, и в водовороте бесшабашного веселья послышались крики: «Виктор! Виктор! Ты умеешь, умеешь веселить! Налейте ему братцы, налейте!».
Видение исчезло. Так значит, его зовут Виктор! Верган внимательно вгляделся в этого потерянного и одинокого человека, острое чувство жалости зашевелилось в нем, ему захотелось обнять его, укрыть невидимыми крыльями и влить частичку света в его страдающую душу.
Виктор, дотоле слонявшийся без дела, вдруг остановился и посмотрел на Вергана, и как зачарованный, нетвердой походкой подошел к нему.
– Добрый вечер, – обреченно произнес он.
– Добрый, – спокойно улыбнулся тот. – Садитесь рядом. Я вижу, вы устали.
– Устал? – хмыкнул Виктор и плюхнулся рядом, – Молодой человек, я пьян, очень и очень пьян!
– Пьянство сродни усталости, разве нет? – Верган посмотрел прямо в глаза своему собеседнику. Виктор напрягся на секунду ему показалось, что незнакомец потешается над ним, но его спокойный и участливый взгляд убедили его в обратном.
– Вы правы, правы, – с трудом произнося слова, ответил Виктор. – Устал я, устал душой. Боль, повсюду страшная боль. А сегодня, сегодня я почувствовал, как надвигается что-то! Что-то невыразимое и непреложное! Мне страшно! Страшно, дорогой незнакомец! На кого-то, невинного и счастливого, наброситься тьма. Тьма хочет жертвы. Тьма хочет собрать жатву! Да, как вас зовут?
– Верган!
– Верган, – протянул Виктор, достал папиросу и закурил. – Какое странное имя! Оно вам не подходит! Знаете, я
