с Польшей будет покончено раньше, чем начнутся боевые действия на западном фронте. Договор с Советским Союзом внушал надежду на безопасность новых восточных границ Рейха.
Имперское министерство народного просвещения и пропаганды с первых дней германо-польской войны начало новую, более мощную антибританскую пропагандистскую кампанию, которая не прекращалась до самого конца Третьего Рейха в конце апреля 1945 года.
Гёббельс заявил 10 сентября 1939 года: «Англичане готовы воевать с нами на территории Польши, руками поляков, не жалея ни военных, ни гражданских. Они готовы воевать с немецким народом до последнего поляка».
На следующий день министр пропаганды Рейха продолжил свою мысль о роли Великобритании в германо-польском военном конфликте: «Если бы не пустые обещания англичан о помощи, которые они не собирались выполнять, если бы не щедрое снабжение оружием против Германии, то поляки не вели бы себя так развязно и войны бы совсем не случилось».
Если верить нацистской пропаганде, то гордый немецкий народ вёл на польской территории священную войну против всего объединённого Запада, возглавляемого бездуховными и продажными политиками, злобными империалистами, насквозь пропитанными гнилым духом капитализма. И во главе этого воинства сатаны, по мнению нацистов, стояли британские плутократы, управляемые и подстрекаемые всемирным еврейством.
Великобритании отводилась роль разжигателя новой мировой войны, а Гитлер и его партия рисовались гёббельсовскими пропагандистами борцами за мир в Европе, которых вынудили защищать свой народ силой оружия.
Сразу после капитуляции Польши Адольф Гитлер выступил с речью перед Рейхстагом. В этой речи, произнесённой перед германским парламентом 6 октября 1939 года, Гитлер рассказал свои впечатления от поездки в поверженную Варшаву и в очередной раз огласил своё предложение мира Великобритании и Франции.
В своей речи Гитлер в очередной раз подчеркнул превентивный характер войны и опасность, исходившую от польского государства: «Против нас выступила страна с населением не менее 36 миллионов человек, армия численностью около 50 пехотных и кавалерийских дивизий, намерения которой простирались далеко, а уверенность в своей способности сокрушить Германию не знала границ <…> Чертами польского характера всегда были жестокость и отсутствие моральных ограничений <…>».
Не забыл фюрер в своей речи упомянуть «заклятых врагов Германии»: «Польша была лишь послушной комнатной собачкой западных демократий».
Осудив войну как неприемлемый метод решения внешнеполитических проблем и выразив сожаление по поводу начала нового масштабного европейского конфликта, Гитлер предложил Франции и Великобритании сесть за стол переговоров и заключить по их итогам новый мирный договор, но уже с учётом изменившейся военно-политической ситуации в Европе, где Третий Рейх уже не униженная побеждённая страна, а новый влиятельный и полноправный участник международных отношений, с которым после окончания германо-польской войны придётся считаться всем остальным.
Фюрер предлагал немедленно провести ещё одну европейскую мирную конференцию, на которой выработать взаимно приемлемые способы разрешения возникшего кризиса, определить будущее новой Европы, а также достичь решения и урегулирования отдельных европейских проблем, таких как определение новых восточных германских границ, переселение евреев из Германии и недавно приобретённых Рейхом территорий.
Обращаясь к народу Франции и французскому правительству, Гитлер заявил: «Мои основные усилия были направлены на то, чтобы избавить наши взаимоотношения с Францией от всех остатков злой воли и сделать их приемлемыми для обоих народов <…> Я неоднократно предлагал Франции навсегда похоронить нашу старую вражду и сблизить два народа, у каждого из которых такое славное прошлое <…> У Германии нет никаких претензий к Франции…»
Не забыл Гитлер и про британский народ, которого заверил, что готов заключить мир немедленно, если они надавят на короля Георга VI и его правительство: «Даже сегодня я верю, что реальный мир в Европе и во всём мире может быть обеспечен только в том случае, если Германия и Англия придут к взаимопониманию».
Что касается предательства польского государства, на которое Гитлер склонял французов и британцев, то Гитлер предложил просто забыть о данных полякам обещаниях: «Зачем нужна эта война на Западе? Для восстановления Польши? Польша времён Версальского договора уже никогда не возродится. <…> Бессмысленно губить миллионы людей и уничтожать имущество для того, чтобы воссоздать государство, которое с самого рождения было признано мертворождённым всеми, кто не поляк по рождению».
Премьер-министр Франции Эдуар Даладье 10 октября 1939 года так ответил на речь Гитлера в своём радиовыступлении: «После Австрии пришла очередь Чехословакии, после Чехословакии — Польши. Это были шаги на пути, который мог бы привести Францию и Европу к жестокому рабству».
Война против Польши, развязанная Третьим Рейхом, вне всяких сомнений, являлась агрессивной и не имевшей ни юридических, ни моральных оснований для её начала.
Война велась самыми жестокими способами, во время боевых действий вермахтом и люфтваффе были неоднократно нарушены правила ведения войны, установленные международным правом, что привело к неоправданно большим потерям в армии противника и жертвам среди мирного населения. Реальная война сильно отличалась от того, как её рисовали пропагандисты.
Нюрнбергский военный трибунал признал, что действия германского военного командования часто не были вызваны военной необходимостью и содержали состав военных преступлений.
С первых часов война сопровождалась актами геноцида. Нацисты за время польской кампании расстреляли большое количество пленных. Немецкая военная авиация бомбила жилые кварталы польских городов. Солдаты вермахта уничтожали целые населённые пункты вместе с жителями. Особенно пострадали от действий немецких военных жители Велькопольского воеводства.
Военное руководство было уверено, что в Польше развернётся активная партизанская война и врагом является каждый поляк, не только тот, кто носит военную форму. Поэтому немецкие солдаты при малейшем подозрении начинали без разбору убивать мирных граждан. Тут ещё сыграла существенную роль нацистская пропаганда, изображавшая славян как «недочеловеков».
За все 55 дней германо-польской войны вермахт совершил более трёх сотен массовых казней польских военнослужащих и гражданских лиц, многие тысячи одиночных казней, в которых погибли 24 тысячи польских граждан.
Следовавшие за армейскими частями айнзацгруппы (Einsatzgruppen) полиции безопасности и Имперской службы безопасности (SD) уничтожили до конца года еще 60 тысяч человек. У карателей был приказ уничтожать евреев, цыган и представителей польской элиты. Это была заранее продуманная программа геноцида. Палачи из айнзацгрупп позднее отметятся массовыми кровавыми преступлениями на оккупированных территориях Советского Союза.
Простому немцу, не побывавшему на фронте, вообще ничего не было известно о преступлениях, совершаемых военными и подразделениями SS.
Военнослужащие вермахта, вернувшись с фронта ничего не рассказывали своим близким о том, что они видели на войне и в чём участвовали. Они не хотели выглядеть в глазах родственников и друзей, коллег и просто знакомых военными преступниками.
Так происходит всегда, во время всех войн. Солдаты хотят, чтобы их на родине воспринимали благородными героями, а не насильниками, убийцами и грабителями. Мы это сами хорошо помним по Великой отечественной и по войне в Афганистане 1979—1988.
Нельзя отрицать тот факт, что начало войны сплотило немцев, особенно после объявления войны Францией и Великобританией, чему очень поспособствовала нацистская пропаганда.
Подавляющее большинство граждан Рейха считали, что все политические разногласия должны отойти на задний план перед лицом эпической битвы добра со злом. Роль вселенского зла, разумеется, отводилось врагам Рейха — коммунистам, социал-демократам и другим левым политикам, западным либералам.
Пропаганда буквально ежедневно, ежечасно, ежеминутно вбивала в голову обывателя мысль — «Каждый, кто бы он ни был, богатый или бедный, банкир или простой рабочий, в каких богов бы он не верил, обязан быть, прежде всего немцем».
Немецкий писатель Йохен Клеппер, совсем недавно непримиримый идейный противник Гитлера, к тому же женатый на еврейке, так запишет свои впечатления в самые первые дни войны: «Мы не можем желать падения Третьего рейха из чувства огорчения или неприязни, как многие. В этот час борьбы с внешней угрозой мы не можем желать восстания или переворота».
В польскую кампанию появился новый вид германских
