ну его…
Выдыхаю и иду следом за Диким, окончательно разочаровавшись в этом вечере.
***
Когда он привозит меня домой – сухо прощаемся.
Я покидаю салон и, не оборачиваясь, дохожу до дверей. Открываю её – и глаза тут же слепит ярким светом. И я не сразу замечаю на диване тонкую фигуру мачехи, которая листает модный журнал.
– Явилась?
Чёрт… Почему она не спит? Уже поздно!
– Где шлялась?
– Я была с Диким, – отвечаю честно. С ним-то мне можно гулять везде. Папа разрешил.
Мачеха внезапно поднимает на меня уничтожающий взгляд.
– Я спрашиваю, где ты была, а не с кем, – говорит агрессивно. – Я знаю, что ты была с Дроновым.
– Тогда к чему допрос?.. – не понимаю. Я что, мужа у неё увожу? – Я была под присмотром.
Ксюша встаёт с дивана, откладывает в сторону журнал и идёт в мою сторону. Хищно, грациозно, словно хочет напасть на меня.
– Мне не нравится, что моя падчерица ни во что меня не ставит, – прищуривается. – Не предупреждает меня, куда идёт, с кем идёт. Приходится узнавать всё самой. И я дико недовольна тем, что ты со мной не считаешься.
Гордо вскидывает подбородок и пристально смотрит на меня.
– Я давно уже не маленькая, – сколько можно думать, что я ни с чем не справлюсь?! – И сама буду решать…
– Взрослая, да? – ядовито прерывает она.
Да почему все меня передразнивают?! Высмеивают!
– Ну посмотрим, насколько…
Дикий
Дождь барабанит по стёклам. Не могу уснуть.
А от этого ли?
Совесть мучает, ага. Чего только сегодня вытворил?
Да уж… Сорвался. Случайно. Как запах её клубники учуял – всё слетело. Вот так просто. Всего лишь хотел поцеловать её, прикоснуться.
Кабздец.
Вот тебе и маленькая… У меня аж помутнение какое-то произошло. Туман все мысли заволок. Чувства обострились. А близость её тела только сильнее подтолкнула к тому, чего я так хотел.
И от этого уснуть не могу. Ворочаюсь. Ещё и звонит кто-то.
Кому вообще я нужен в это время?
Смотрю на экран… Ксюша.
Взять или нет?
Нафига? Откуда у неё вообще мой номер? Лет пять назад ещё сказал ей, чтобы удалила его.
Всё же вздыхаю и беру. Вдруг с Полиной что-то случилось?
– Что там? – переворачиваюсь на другой бок из-за затёкшей руки.
– Дядь Яр-рослав! – кричат по ту сторону телефона. – Срочно! Мама Вику из дома выгнала!
Глава 22. Дикий
Дикий
– Что ты сказала? – я подрываюсь на кровати.
Почудилось, что ль? Или Полина сейчас говорит о том, что Миронова выгнала Ежевику из дома?
Как это вообще? И, мать его, за что?
– Ну, Дикий! – кричит девчонка, паникуя. – Вр-рубай свою тарантайку в голове!
Я пропускаю мимо ушей то, как мелочь пузатая разговаривает со мной. Вскочив с кровати, в два шага оказываюсь возле шкафа и достаю из него свои вещи.
– А-ну, цыц!
Неосознанно начинаю злиться. Когда понимаю, что Ежевика из-за своей скромности и нерешительности может оказаться сейчас где угодно. А на улице дождь.
Чёрт, всё нашу первую встречу напоминает. Она сидит на лавочке, промокшая до нитки. А потом я…
Не время ностальгировать, Дронов!
– За что выгнала?
– Сначала отр-ругала за то, что пришла поздно и не предупредила маму, что ушла, а потом…
Что за бред вообще? Ксюша не станет страдать такой ерундой.
– … за то, что любименький сервиз её разбила, пока мы с мамой на море были…
– Твоя мать ничего не принимала там? – кажется, рычу точно так же, как и Полина.
У меня создаётся ощущение, что Ксюша спятила. Да, эта больная помешана на каких-то старинных тарелках от прабабки своей. Дорожит ими как одержимая. Но чтобы падчерицу свою из дома выгонять за это? Больная на голову… Из-за посуды?!
– Какую-то жидкость красную. Пахнет ещё так, бр. Но на этикетке виноградик нарисован!
Ох, Полинка…
– Вика не сказала, куда пойдёт? – спрашиваю, но умом понимаю, что некуда ей. Приезжая, не местная.
– Ну-у, – тянет Полина, а я застываю, пока шестерёнки в голове моей крестницы работают на износ. – Не знаю даже. А может, к тебе придёт?
Ага. Как же.
Чувствует моя пятая точка и всё остальное, что Ежевика придёт ко мне только под дулом пистолета. Не захочет напрягать, отвлекать и тем более затягивать в семейные распри. Поэтому одеваюсь. Хватаю ключи от машины, обуваюсь и дёргаю за ручку двери. И вместо того, чтобы перешагнуть порог и выйти в коридор – останавливаюсь как вкопанный.
– Вика?
Промокшая до нитки Миронова стоит передо мной и улыбается. Всё в том же платье.
Она пешком сюда, что ли, шла? Волосы все мокрые…
– Прости… Можно, я переночую у тебя? – весело озвучивает и сияет словно солнышко, несмотря на то, как сейчас выглядит.
Делает вид, что всё нормально. А меня это ещё сильнее злит.
Чёрт. Давно ли Ксюша её из дома выгнала? Такое ощущение, что да, давно. Под дождём сидела или что?
– Ты не подумай, ничего не случилось, – спохватывается, понимая, как всё это выглядит со стороны. – Я соскучилась, подумала, что мы некрасиво расстались, и решила тебя навестить. Отметим маленькое перемирие?
Она поднимает пакет с разными продуктами.
Пришла беда на мою голову…
– Заходи, – стараюсь не цедить сквозь зубы, а говорить легко. Да попробуй тут. Выгнать из дома только что приехавшую в страну девчонку, которой некуда пойти! Ксюша вообще долбанулась? – Но я удивлён. Даже обескуражен.
– А я такая вот, да, – залетает в квартиру. – Знала, что удивлю. Но не могу я так.
А я бы вот предпочёл ещё сутки тебя не видеть, малая. Потому что не знаю, как на тебя и смотреть. Даже сейчас взгляд скользит по точёной фигурке. По мокрому платью, которое ещё сильнее подчёркивает тонкие изгибы.
Твою же мать…
Не могу я в ней после клуба мелкую девчонку видеть.
Не могу.
Вот и сейчас, когда она наклоняется, чтобы застёжки на босоножках расстегнуть, подойти хочу. Обнять. До кожи губами дотронуться. Она у неё наверняка сейчас холодная. А мне как раз нужно остудиться.
Не понимаю, куда мои мысли улетают. Но когда она выпрямляется – делается ещё хуже. Взгляд скользит по груди, которую изучил давно. Когда ещё впервые её увидел. Под футболками так всё плоско было, а сейчас… Слюни сглатываю.
– Можно, я тебя о кое-чём попрошу? – скидывает обувь и поворачивается ко мне. – Я промокла…
Да я вижу, блин.
– Сейчас принесу, – тут же отправляюсь в свою комнату. Не надо мне больше слов.
Достаю первую попавшуюся майку и ещё несколько минут перевожу дыхание у себя в спальне.
