Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
сторожившей подступы к Риге со стороны Балтийского моря, таковы. После падения Риги коменданту Динамюнде было послано письмо генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева с предложением капитулировать на почетных условиях. Тот ответил отказом, после чего «оную фортецию (стали) бомбардировать». После этого последовала сдача крепости Динамюнде. В «Гистории Свейской войны» о том говорится так:
«А камендат, видя, что город Рига уже взята, и сикурсу ожидать неоткуды, а в Динаменде во всем имеетца скудость и изнеможение, то в 1 день августа прислал он капитуляцию к фельтмаршалу з депутатами…
И оную фельтмаршал высмотря и поставя на мере, что прилично, подписав, послал в Динаменд. И по той капитуляции в 8 день августа оная крепость здалась».
В крепости Динамюнде русскими трофеями стали 225 различных орудий, в том числе 6 «порченых», более 43 тысяч пущечных ядер, 130 бочек с порохом, 130 ящиков с мушкетными пулями, 1779 фузей «годных и негодных», много прочего оружия, боевых припасов, различного имущества и… почти ничего из запасов провианта.
Рига стала девятой взятой шведской крепостью в полководческой биографии Бориса Петровича. В ознаменование ее взятия царь подарил ему ключи от городских ворот, изготовленные из золота, весом в три фунта. Они стали семейной реликвией графов Шереметевых наряду с кавалерийским седлом короля Карла XII, взятого с поля Полтавской битвы. Такими реликвиями в кругу высшего генералитета можно было только гордиться.
Через неделю после взятия Динамюнде генерал-фельдмаршал получил царский указ – спешно ехать в Польшу и возглавить стоявшие там русские войска. Ожидалось нападение турок и крымчаков, которые хотели восстановить на польском престоле Станислава Лещинского (Станислава I), изгнанного из Речи Посполитой. Разумеется, это было делом короля Карла XII, который, потеряв армию, укрылся во владениях Оттоманской Порты.
Было ясно, что вокруг России, армия которой успешно воевала, затевается опасная по возможным последствиям интрига. Царь Петр I, который мог опять лишиться союзника в лице польского короля Августа II Саксонского, в письме графу Б.П. Шереметеву отмечал крайнюю важность возлагаемого на него поручения:
«Хотя б я не хотел к Вам писать сего труда, однако ж крайняя нужда тому быть повелевает, чтоб Вы по получении сего указу ехали своею особою в Польшу».
Путь из-под Риги в польские пределы был опасный, поскольку эпидемия чумы своей силы еще не потеряла. Борис Петрович, которого самого судьба в чумной год хранила, проезжая со всеми мерами предосторожности по «моровым местам», потерял некоторых «людей дому своего» (из прислуги) и лучших лошадей. О том и другом он сильно сожалел.
В частном письме своему старому боевому товарищу генералу Я.В. Брюсу генерал-фельдмаршал жаловался на случившееся: «Николи такого страху и нужды не подносил и николи так беспокоен не был, как сего времени». Было от чего беспокоиться: чума унесла в тот год очень много человеческих жизней.
Стать во главе русских войск на польской территории графу Шереметеву не довелось. Он еще не успел доехать до места своего назначения, как его догнал царский курьер с приказанием возвратиться в Ригу. Причина тому по военному времени оказалась веской. В действующей армии дела со снабжением провиантом оказались настолько плохи, что нужно было добывать его всячески всюду, где стояли войска. Они, оторванные от пределов России, где находились тыловые армейские магазины, испытывали крайнюю нужду в доставке продовольствия.
Добывать провиант в землях Лифляндии и Курляндии, опустошенных уже затянувшейся войной и эпидемией «моровой язвы», было крайне сложно. По словам самого Бориса Петровича, в завоеванной Прибалтике «везде места опустелые и мертвые». Опять приходилось заниматься тыловыми хлопотами с теми же затруднениями, что были и раньше, «быть в печали».
О том, как трудно приходилось ему исполнять царское повеление, лучше всего свидетельствует личная переписка полководца, относящаяся к тому году. На бедственность положения с провиантом и его сбором для армии он сетует в письме своему старому другу Федору Матвеевичу Апраксину: «Повелено то делать, разве б ангелу то чинить, а не мне, человеку». Сбор провианта подвигался медленно, со скрипом. Оттого солдатский паек был сильно урезан.
Наступила осень 1710 года. В ее конце пришла тревожная весть – Оттоманская Порта объявила войну России, своей северной соседке. Во многом это было дело рук беглого короля Карла XII, укрывавшегося в османских владениях. Турция тогда была сильной в военном отношении державой. Россия в ответ объявила войну Оттоманской Порте только 25 февраля следующего, 1711 года:
«Февраля в 25 день, то есть в день воскресный, его величество был в Успенской церкве у молебна, где объявлен публичной о розрыве «с турецкой стороны» миру манифест».
Военные действия сторонами начались далеко не сразу. Только в конце декабря 1710 года царь Петр I прислал указ, по которому генерал-фельдмаршал граф Б.П. Шереметев должен был быть готов отослать большую часть подчиненных ему полков из Прибалтики на юг. По сути дела, с театра Северной войны на войну Турецкую уходила почти вся русская полевая армия. Было ясно, что открытие боевых действий против турок и крымского хана – дело не долгого времени.
Государь пока не требовал к себе полководца. Шереметеву предписывалось же «остатца в Риге на время и трудитца, чтоб собрать провианту на рижский гарнизон на семь тысяч на год». Это означало, что гарнизон завоеванной столицы Лифляндии был определен в 7 тысяч солдат и офицеров. Шведы еще совсем недавно держали в Риге гораздо больше войск.
Год 1710-й закончился весьма успешно для петровской России, и личный полководческий вклад генерал-фельдмаршала графа Б.П. Шереметева смотрелся весьма значимым и бесспорным. Показательно, что это подчеркивали иностранные дипломаты в своей переписке с европейскими столицами. Вице-адмирал датского флота Юль Юст, посол союзной Дании в России, выразительно поведал о том в своих мемуарных записках:
«Кампания нынешнего лета закончилась так счастливо, что о большом успехе нельзя было мечтать. В самом деле, в одно лето царь взял восемь сильнейших крепостей… и благодаря этому стал господином всей Лифляндии, Эстляндии и Кексгольмского округа. Ему больше ничего не оставалось завоевывать.
Успех был тем беспримернее, что при взятии названных крепостей было меньше расстреляно пороху, чем в ознаменование радости по случаю всех этих побед и при чашах в их честь…»
Действительно, в кампании 1710 года русские войска под командованием петровских полководцев графов Б.П. Шереметева и Ф.М. Апраксина полностью осуществили намеченный царской рукой план продолжения войны. От шведских войск было очищено балтийское побережье от Нарвы до Риги и Карельский перешеек, находившийся в опасной близости от Санкт-Петербурга.
Можно было считать, что «окно в Европу» пробито с большой надежностью. И дело было даже не в том, что из года
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
