лезет! — Кадар сжал кулаки. — Не мог, что ли, другого кого найти? Писал ведь… Лучше бы уж вообще никого не присылал.
— Ладно. Потерпи пока. Придумаем что-нибудь, — сказал Урэкчэнов.
— Придется… Архип Степанович, а намного я отстаю от Орана? — вкрадчивым голосом спросил Кадар.
— По сохранению поголовья ты отстал… и немало. А по мясу — пока неизвестно.
— Ну, ладно… Зато сегодня каких оленей отделили, а? — улыбнулся Кадар и заискивающе заглянул в глаза Урэкчэнову.
— Вот пригонишь в поселок, организуешь забой, тогда и радуйся.
— Можно сделать так, Архип Степанович, чтобы сначала Оран пригнал своих оленей? — попросил Кадар.
Урэкчэнов хитровато улыбнулся.
— Пусть будет по-твоему!
— Спасибо, Архип Степанович. Я в долгу не останусь, ты меня знаешь.
— Потом будешь благодарить, когда подведем итоги, — сдержанно ответил тот. — А пока… зови жену, пусть на стол соберет. Надо все же отметить сегодняшний день. Здорово ведь поработали, а? — Урэкчэнов снова усмехнулся.
Капа быстро приготовила закуску, вскипятила чай. Архип Степанович исподволь наблюдал, как ловко она строгала мороженое мясо, как разливала густой ароматный чай.
— А ты бы, бригадир, съездил к коралю, — неожиданно предложил он. — Как бы волки опять не явились… — и скользнул взглядом по стройной гибкой фигуре женщины.
— Съезжу, — согласился бригадир.
12
Мэтин Петрович улыбнулся и встал из-за стола:
— Привет, таежник!.. Ну, как дела? Оленей-то не растерял?
— Здравствуйте, Мэтин Петрович, — Гена слегка смутился.
— Загорел-то как, а?! — Управляющий крепко сжал его руку. — Ну, проходи, проходи, садись… Рассказывай, что там у вас.
— Да у нас все вроде бы ничего… — тихо ответил Гена.
— Это хорошо, если дела в порядке. А как здоровье?
— Здоров. Не болею.
— Со стадом что?
— Волков опять много. Оленей травят.
— Знаю… — Адитов нервно выдернул из пачки папиросу. — Тонн пять-шесть мяса вы потеряли. Это много.
— Много, конечно, Мэтин Петрович, — вздохнул Гена.
— А сколько вы на забой пригнали?
— Триста сорок три.
— Хорошо. По дороге не растеряли?
— Нет, не потеряли.
Гена вспомнил, с каким трудом далась им дорога в поселок. В иные дни приходилось гнать и гнать оленей, почти не останавливаясь — места вокруг были сплошь вытоптаны, кормить животных было нечем. Но зато, когда попадали на ягельники, стояли там сутками, день и ночь оберегая стадо. Время от времени пускали в воздух ракеты, жгли костры, чтобы отпугнуть хищников. От бессонницы, от постоянного напряжения болели глаза, руки, ноги… Но об этом Гена сейчас ничего не сказал управляющему.
— Ты с кем приехал, Гена? — спросил Мэтин Петрович.
— С Кешей.
— Соскучился небось по дому?
— Еще как, — улыбнулся Гена. — Спасибо, Мэтин Петрович, за заботу.
— Ничего, ничего, — замахал руками управляющий. — Тут благодарить не за что.
— Спасибо. — Гена знал, что Адитов помогал Клаве с дровами, и вообще совхоз обеспечивал их с сыном всем необходимым.
— Когда по графику у вас забои?
— Через два дня. Кадар просил до нашего возвращения послать ему в помощь хотя бы одного человека. Волков боимся.
— Урэкчэнову я уже дал задание, чтобы подумал насчет подмоги.
— Мэтин Петрович, пусть Кеша возвращается в стадо, — предложил вдруг Гена. — У него там жена все-таки…
— А с тобой кто?
— Мне любого дайте. Думаю, справлюсь.
— Это слова настоящего оленевода, — улыбнулся Адитов.
— До настоящего мне далеко, — смущенно ответил Гена.
— Почему? По-моему, из тебя толк будет, — Мэтин Петрович подмигнул парню. — Оленей ты любишь, с делом быстро освоился, трудностей не боишься… Что еще надо?
Гена промолчал. Он все ждал подходящего момента, чтобы рассказать управляющему о том, что мучило его в последнее время. Но Мэтин Петрович опередил его:
— Слушай, Гена, что ты думаешь о Степане?
Гена чуть замешкался с ответом, хотел сказать что-то весомое, убедительное. Но вместо этого пробормотал:
— Степа неплохой парень…
— Чем неплохой? Он же отказался в трудное для бригады время работать?
— Чем неплохой? — переспросил Гена, пропуская последние слова управляющего. — Он добрый, — выпалил он, и ему вдруг вспомнились Мойто, Степины книги, оставленные им Кеше на память.
— А почему уехал?
— Значит, у него на это серьезная причина. С Кадаром-то нелегко работать, — осторожно заметил Гена.
— Допустим. А пьет зачем?
— Стало быть, тоже есть причина. Но душа у него добрая. Надо бы поговорить с ним, Мэтин Петрович…
— Хорошо, Гена, что ты так считаешь. Я рад за тебя, — управляющий как-то посветлел лицом, ласково взглянул на Гену. — Я тоже верю в Степана. В самом последнем человеке всегда надо суметь найти хорошее. Пусть другие не замечают, а ты высмотри.
Дверь распахнулась, и в кабинет управляющего вошли два старика. Оба держали под мышками какие-то мешки. Легкие меховые тужурки ладно сидели на них. Вошедшие, как по команде, стянули потертые тарбаганьи шапки, обнажили седые головы.
Это были дед Семен и его давний друг Апанас. Из письма Клавы Гена знал, что дед Семен уезжал в тайгу, на охоту. Вернулся, значит.
Мэтин Петрович встал, поздоровался с каждым за руку.
— Оон бидьэс? Как поживаете? — Оба старика заулыбались, корявыми пальцами пригладили косматые бороды.
— Живем помаленьку, — сказал управляющий. — Вы-то как себя чувствуете?
— Неплохо, однако, себя чувствуем, — ответил дед Семен и обернулся к Геннадию: — Когда приехал, сынок?
— Вчера. А вы?
— Только попили чаю с дороги и прямо сюда. — Дед Семен вытащил свою неизменную трубку, закурил. Апанас заложил за щеку щепоть табаку и принялся жевать.
— Как вас тайга встретила? — Мэтин Петрович достал папку, куда записывал приход пушнины, и с нетерпением поглядывал на мешки, лежащие на коленях у стариков.
— Постарели мы, — тихо проговорил Апанас и покачал головой. — Постарели, однако…
— Тайга любит тех, у кого глаза зоркие, руки сильные да ноги быстрые… — вздохнул дед Семен.
— Ну, вас-то тайга давно любит, — улыбнулся Мэтин Петрович. — Без добычи не отпускает, так ведь?
— Остальные охотники с чем приехали? — спросил Апанас, будто не расслышав слов управляющего.
— У кого три, у кого пять соболей. Но многие еще не вернулись.
Старики переглянулись.
— Маатак[20] Петр тоже не приехал?
— Нет еще. Но по рации сообщили, что он сейчас в седьмом стаде. Двенадцать соболей, говорят, добыл!
— Умелые охотники в нашем поселке, — с одобрением отозвался дед Семен, берясь за свой мешок. Не торопясь развязал его и стал выкладывать на стол связки беличьих, горностаевых и соболиных шкурок. Апанас тоже последовал его примеру.
— Вот это да! Вот так шкурки! — Гена не удержался и провел рукой по темному соболиному меху. — Черные-то какие!
— Белку теперь редко встретишь, — словно оправдываясь, проговорил Апанас. — Там, где соболь живет, белок нет.
— Сосчитай-ка, сынок, сколько там, — попросил Гену дед Семен. Тот быстренько перебрал шкурки, Мэтин Петрович пересчитал связки Апанаса.
— Ничего себе слабые старики, — засмеялся управляющий, записывая против
