Книга Врагу не пожелаешь - Надежда Швец

Он извлек полоску теста, покрутил в руках, нахмурившись.

— Что это за хрень?

— Тест на беременность. Положительный.

Мне не хотелось ставить его в известность, ведь есть шанс на то, что Свят просто откажется от меня. Но и подвергать опасности жизнь своего ребенка, который может пострадать из-за наказания, предназначенного мне, неправильно.

Лютов помрачнел, лицо его застыло непроницаемой маской, а глаза источали леденящий мрак.

Рывком оказавшись около кровати, он вцепился мне в плечо и потянул, вырвав из моей груди всхлип.

Мелькнула страшная мысль о том, что Свят решил избавиться от двух проблем разом.

Но я тут же отмела ее. Это не может быть правдой, в нашем обществе детей ждут, любят, пылинки сдувают. Это обусловлено инстинктом Зверя, забота о своем потомстве и тяга распространить древнюю кровь, не позволить вымирание.

Лютов грубо потянул меня к выходу, процедил сквозь зубы:

— Шевели ногами, я не собираюсь оставаться в этой дыре ни минуты.

На кухне нас встретило кровавое зрелище, являющееся останками собутыльников Ирины. Сама же хозяйка безвольно лежала около стола, но судя по отсутствию ран, просто пребывала в обмороке.

Я поспешно зажмурилась, подавляя судорожный спазм, сжавший горло. Не хватало сейчас еще приступа рвоты!

За хлипкими воротами нас ожидал «гелендваген» Лютова, совершенно не вписываясь в картину местности. Казалось, что автомобиль криво прифотошопили на фоне трущоб.

— Куда ты меня тащишь? — обреченно взвыла я.

— Если это правда, — перед моим носом Свят покрутил сумочкой, хранившей внутри тест, которую до сих пор сжимал во второй руке, — в чем я и хочу удостовериться, то ты рожаешь моего ребенка, а потом съебываешь на все четыре стороны.

14 часть

Полуосвещенный коридор круглосуточной клиники, наполненный запахом медикаментов и хлорки, наводил на мрачные мысли, вгонял в апатично-депрессивное состояние.

Я сидела тихо, уставившись себе под ноги, ощущая кожей взгляд Свята. Зачем вообще так смотреть? Мечтает углядеть что-то важное, глубоко в душе?

Возможно, что теперь он считает, будто вместо души у меня пустое нечто, наполненное вероломством и жестокостью.

Он имеет на это право, но тогда пусть вспомнит и о своих поступках, спровоцировавших меня на отравление.

Он меня ненавидел, я чувствовала это каждой клеточкой тела. Свят излучал такую ауру ярости, что, казалось, ее можно было потрогать пальцами.

Я чувствовала себя мразью. Коварной, лживой и беспринципной.

Каждая минута длилась нестерпимо долго, растягиваясь в часы. Мы пробыли здесь совсем недолго, но для меня время тянулось нескончаемую вечность. Был лишь узкий коридор, я и выживший Лютов.

Бросив на него украдкой взгляд, я все-таки заметила, что выглядит Свят неважно. Под глазами темные тени, бледная кожа отдает серостью, а лицо поросло густой щетиной.

— Господин Лютов, — выглянула из кабинета уставшая медсестра, — анализы готовы.

Я поднялась с лавки вслед за Святом, неохотно вошла внутрь кабинета. Пока нам монотонным голосом сообщали, что беременность сроком около четырех-пяти недель подтвердилась, Свят приобретал все более мрачный вид. Это изрядно напугало меня, навело на тягостные мысли.

В нашем обществе к детям относились трепетно, но я не могла знать, что происходит у Лютова в голове.

Конечно, рассчитывать на вопли счастья не стоило, но я и подумать не могла, что у него будет столь угрюмая гримаса.

— Куда ты собрался? — тихо спросила, когда, выйдя из клиники, Свят грубо затолкал меня в машину.

Лютов не ответил, лишь кинул такой злобный взгляд, что у меня дыхание от накатившей паники сперло.

Заведя мотор, он направил машину вдоль освещенных фонарями улиц, направляясь к выезду из города.

— Ты меня убьешь?

И вновь тишина в ответ, лишь зубы стиснул, отчего острые скулы резко выделились на лице.

Плохо, очень плохо. Вжавшись в кресло, я невольно вспомнила Веронику, которая точно также пыталась затеряться в машине Лисогорского. Она впервые увидела Зверя, узнала о той части мира, которая тщательно скрывалась от людей. А я еще пыталась подсыпать соли на свежую рану.

Мне даже стало чуть стыдно за свое поведение.

Городской пейзаж за окном плавно перетек в пустую трассу, изредка разбавляемую лесными массивами.

Лютов решил прикопать меня под ближайшей березкой?

Пускай. Охватившую меня апатию не мог пробить ни единый виток страха. Прикрыв веки, я вяло размышляла о грядущих перспективах, коих и не было.

Мне надо было взять себя в руки, быть сильной. Мне было ради кого бороться.

Но попытки собраться были обречены на провал из-за усталости предательского тела.

И черт с этим всем.

Свят жив, а это даже радует. Пусть сам решает, что будет дальше. Самое главное, что я не стала причиной его смерти.

Вырубило меня внезапно, стоило лишь на фоне заиграть тихой мелодии из магнитолы.

Снов не было.

***

Я проснулась как раз в тот момент, когда машина заглохла перед особняком Лютовых. Массивное сооружение из деревянного сруба напоминало княжий терем, перенесенный сюда из страниц сказок и легенд.

— Подожди здесь, — сухо бросил Свят, покидая салон.

Я сонно прищурилась, только сейчас заметив вышедшего из дома Михея.

Прислонившись плечом к стене, он угрюмо ожидал своего сына.

Только сейчас я впервые заметила, что они поразительно похожи, как зеркальное отражение, но с разницей в годах.

Повинуясь минутному порыву, я чуть приоткрыла окно, чтобы отчетливо слышать доносившиеся голоса.

— … серьезно? — устало спросил муж. — Ты отказываешь мне в крыше над головой?

— Хватит, — прервал его Михей. — Тебе есть, куда идти. Можешь вернуться в городскую квартиру, так тебе будет даже удобнее вести дела. А не хочешь в город — так займи уже свой дом в поселении. Можешь забрать Бориса и еще пару людей, чтобы охраняли твою… жену.

Я испуганно замерла, настороженно вслушиваясь в слова, которые отчасти были сбиты легким ветерком.

Свят молчал, крепко сжимая кулаки. Весь его силуэт напоминал натянутую струну.

— Могу я узнать причину такого решения?

— Твоя жена.

Ох, боги! Про Остроглазых всегда пускали грязные сплетни и шутки, основанные на подозрении в инцесте, которые исходили из их болезненной, ненормальной привязанности к семье. Это у нас в общине молодые семьи предпочитали жить отдельно, подальше от родственников. А вот здесь совместное проживание единым, огромным кланом — обыденность.

Свят еще больше озлобится на меня за это изгнание из семейного логова.

— Отец, — жестко прозвучало в ответ, — ее проступок не должен влиять…

— Ты не понял, — перебил его старший Лютов. — Ее нападение на тебя — твои проблемы. Я тебе говорил, что если тащишь в свой дом несогласную, то будь готов однажды не проснуться из-за ножа в горле.