бою. Половина русичей подняли щиты над головой, стараясь прикрыть ими не только соратников с соленариями, но и урман. В свою очередь стрелки практически легли на телеги, приготовившись бить по сарацинам… Замер у воза и Роман, приладивший на него ложе самострела и напряженно вглядывающийся в сторону врага.
Наконец, турки приблизились на восемьдесят шагов — и начали обстреливать кольцо телег; первые стрелы загудели над головами варангов раздраженными шмелями…
— По лошадям — бей!!!
В этот раз Самсон отдал приказ раньше, чем утопил спусковую скобу соленария. Его болт улетел в гущу приближающихся всадников — и наверняка в кого-то попал… Завизжали раненые животные, множество которых принялись бешено брыкаться — а затем и падать на землю. Иные же, обезумев от боли, скинули наездников — приведя прочих турок в замешательство! Они отхлынули подальше от кольца телег — а при приближении разогнавшихся рыцарей решили отказаться от боя, просто развернув коней в сторону леса…
Норманны еще какое-то время преследовали сельджуков — но вскоре их жеребцы окончательно выбились из сил, в то время как в землю подле их копыт уже начали вонзаться стрелы. Тогда рыцари отступились, вернулись к обозу; часть всадников спешились у телег, и с великой неохотой заняли места погибших возниц. Как видно оруженосцы, уже допущенные до схватки — но не имеющие ни истинно рыцарского гонора, ни собственно, свободы воли…
Между тем, рядом с кольцом телег, за которыми укрылись варанги, остановилось несколько всадников — среди которых оказался и знаменосец отряда. Кроме того, среди прочих рыцарей выделялся воин на могучем вороном жеребце, чернобородый и статный. Приблизившись к варягам, он вполне серьезно кивнул им, словно благодаря — после чего, подтверждая свою признательность, отсалютовал русачам обнаженным мечом.
Уже когда норманны отъехали от степной крепостцы, за плечом Романа раздался тихий, но напряженный голос побратима-Микулы:
— Это что же, сам Боэмунд?
Но Самсон лишь отрицательно покачал головой:
— Нет, это Танкред Отвиль. Его племянник…
Еще несколько месяцев назад манглибит впервые увидел обоих представителей династии Отвилей — на приеме в Магнаврском дворце. Самсон был приглашен туда среди прочих сотников варанги — продемонстрировать латинянам мощь ромейской гвардии лицом! Что же, Алексей Комнин хорошо знал историю — и, по крайней мере, попытался повторить успех Флавия Велизария на переговорах с Хосровом I. Когда одного только внешнего вида отборных наемников-варваров «последнего римлянина» хватило, чтобы поколебать решимость сасанидских персов сражаться… Ну, а сам русич со злорадным ехидством ожидал реакции норманнов и прочих вождей крестоносцев на приеме в Магнаврском дворце — созданном именно для того, чтобы производить впечатление на варваров!
А потому его блеск и великолепие просто ошеломляют: боковые нефы отделены от основного пространства залы мраморными колоннами, украшенными растительным резным узором — а стены покрыты разноцветными мозаичными картинами. В центре залы высится золотой трон базилевса, что возведен на помосте из зеленого мрамора — а перед троном установлены позолоченные, механические львы… И при приближении крестоносцев они поднялись на передние лапы и издали громогласный рык, ударяя хвостами об пол! Вздрогнули все без исключения латиняне — а Стефан из Блуа так и вовсе отпрянул назад… В свою очередь, механические птички, установленные на позолоченном дереве у трона — и время от времени поднимающие крылья и издающие тихое, но мелодичное пение — должны были окончательно «добить» делегацию феодалов.
Впрочем, Роман также был неприятно впечатлен внешним видом того, кому когда-то обещался отомстить… Боэмунд Тарентский оказался звероподобным великаном, выше самого Романа на целый локоть! Опытный воин, манглабитч оценил и размах широких плеч норманна, и крепость мощных рук наследника Гвискара. При этом сам взгляд коротко стриженного и гладко выбритого князя Тарента (чья борода когда-то стала причиной насмешек венецианцев) показался сыну Добромила надменным и одновременно с тем вызывающим — так, словно Боэмунд ежечасно ищет драки!
Тем удивительнее, что князь Тарента неправдоподобно легко согласился на требования базилевса принести вассальный оммаж — и отдать ромеям все завоевания его крестоносцев в Азии… Но в отличие от прочих латинян, пусть со скрипом, но также принесших присягу, племянник Боэмунда покинул дворец, резко отказавшись от требований Алексея Комнина! Более того, уже следующим утром стало известно, что Танкред Отвиль с небольшим отрядом собственных воинов переправился в Вифинию, присоединившись к войску Готфрида Булонского…
И вот они вновь встретились — манглабит варанги и один из вождей норманнов, неожиданно для русича оказавшийся с ним на одной стороне в бою. Впрочем, Танкреда не было под Диррахием, и особой ненависти к нему Самсон не испытывает… Да собственно говоря, под давлением Марии Роман и вовсе отказался от своих планов мести — как и от желания участвовать в крестовом походе! В последние месяцы он лишь считал часы до очередной своей стражи в Вукалеоне — где практически каждое свободное мгновение проводил в покоях грузинской царевны… Более того, дважды ему удавалось вывести возлюбленную из дворца водным путем, на купленной лодке — чтобы после провести наедине с Марией хотя бы один день за пределами Царьграда!
Чтобы вырвать любимую из опостылевшей ей золотой клетки…
Это были безумно счастливые дни, омраченные лишь необходимостью возвращаться в Вукалеон… А в минуту наивысшего счастья Самсон даже предложил Марии повенчаться! Но последняя с грустной улыбкой отказалась, напомнив, что рано или поздно ее ожидает монашеский постриг, и их брак не станет препятствием для ссылки… Скорее наоборот, ускорит ее — как только бывшая василисса, известная всему Царьграду, явится в любой из храмов столицы и ее предместий для тайного венчания.
Еще одной неожиданной грустной гранью отношений манглабита и василиссы стало то, что она так и не понесла от русича. Ни после первой их ночной встречи, ни после второй, ни даже третьей… Хотя Роман и не подавал вида, но в душе он действительно очень обрадовался возможной беременности горняки — а их ребенок начал даже сниться варягу! Во сне у них с Марией был кроха-сын, и мама ласково ворковала с младенцем, кормя его грудью… Правда в этих снах у любимой были другого цвета волосы и глаза, и сама царевна показалась Самсону заметно моложе.
Но это была точно Мария!
Как бы-то ни было, Роман остается воином на службе императора. Благодаря тайному покровительству василиссы его сотня долгое время избегала участия в сопровождении конвоев с продовольствием к Никее… А про его желание лично отправиться в поход аколуф варанги просто «забыл» — по крайней мере, на какое-то время.
Но после что-то переменилось — и спустя четыре месяца с начала войны с сельджуками, Роман все же оказался в Вифинии. Ныне же ему остается лишь надеяться, что его сотню вскоре вернут в Царьград — и что базилевс покуда не сменит воспитательницу дочери Анны, сослав грузинскую царевну
