Время на часах показывало 4.56. Почти пять утра. До рассвета примерно часа полтора-два. За это время беглеца надо было обнаружить. Обнаружить и уничтожить. Во что бы то ни стало.
И это бандитам, возможно, удалось бы, так как все свое преимущество по времени Николай потерял медленным, чтобы не сбиться с курса, движением и срывом с обрыва. Он пришел в себя и начал выбираться из вязкой осоки как раз в то время, когда над обрывом появились две фигуры с собакой. Хорошо, что дождь не утихал, а ветер дул со стороны противника. Учуять его собака не могла. Николай замер. Преследователи недолго стояли на месте, через несколько минут бандиты ушли в глубь леса.
Стариков посмотрел на свои «командирские» часы. 6.15. Надо предупредить Лилю! Он достал сотовый, но тот был разбит. Николай похолодел. Он был лишен необходимой связи! А сестру надо предупредить в госпитале, чтобы оставалась там, пока милиция не начнет свои поисковые действия. Тогда Лиля получит хоть какую-то защиту и скроется из города. Но теперь он не мог предупредить сестру о смертельной опасности. Нужно достать телефон. Но где? Действие первой ампулы ослабело, и боль буквально раздирала тело, особенно в области ребер. Хорошо еще, что они не были сломаны. В таком состоянии Стариков не только вступить в бой, но даже двигаться не мог. Оставалось одно, сделав еще укол, избавиться от боли и добираться до Филиппыча, у того был телефон. Но и бандиты пошли вокруг озера. Значит, они решили осмотреть поселок. Несмотря на то что, по идее, там уже должна находиться и пожарная команда, и милиция. Что ж, выбор бандитов — это их выбор! Ему надо идти следом за ними. Почувствовав после укола облегчение, Николай выполз из осоки, поднялся на обрыв, готовый в любой момент применить оружие. Снял автомат с предохранителя и установил планку на отметку автоматического огня. Но наверху, в лесу, никого не оказалось, и он двинулся следом за бандитами.
Дошел до рощи, откуда были видны обгоревшие останки его когда-то такой уютной дачи. Рассвело.
Ни бандитов, ни сотрудников милиции, ни пожарных не наблюдалось, хотя последние здесь были точно. На мягком грунте отчетливо отпечатались следы колес их тяжелых «ЗИЛов» и «Уралов».
Николай пошел в обход поселка и через двадцать минут из лесополосы стал наблюдать за домом Филиппыча. Посмотрел на часы — 7.58. В восемь Лиля покинет госпиталь. Но еще можно перехватить ее по дороге домой и вернуть обратно. Нужен лишь телефон.
Стариков пошел к даче Филиппыча.
Дверь была закрыта изнутри. Значит, дед дома. Николай громко постучал. Через некоторое время недовольный старческий голос спросил:
— Ну кого еще нелегкая принесла?
— Это я, Филиппыч, Николай Стариков!
— Коля? Обожди, сейчас открою, сейчас!
Дверь отворилась.
— Проходи быстрей. — Дед чуть ли не втолкнул гостя в дом, вышел во двор, из уборной осмотрелся вокруг, вернулся в дом.
К нему сразу же бросился Николай:
— Филиппыч, телефон, срочно!
— Да телефон вон он, на подоконнике, да что с него толку? Аккумуляторы сели, а зарядное устройство найти не могу, правнук, наверное, куда-нибудь засунул или увез вместе с игрушками. Мои в выходные сюда приезжали. Семья младшего внука.
Николай застонал, опустившись на лавку. Дед встревожился:
— Коль? А, Коль? А чего на даче твоей произошло? Менты были, ничего толком не сказали! А больше узнать не у кого.
— Теперь это уже не имеет значения. Сестре опасность грозит, а я предупредить не могу! — Стариков с силой ударил кулаком по лавке.
— Ты погоди убиваться-то. Откуда опасность?
— Ты спросил, что произошло на моей даче? Отвечаю: бандиты зверски убили Тамару и Ольгу!
— Семью твою порешили? Но почему? За что?
— За то, что я в милицию сообщил об одном их преступном замысле. А мент, принявший сообщение, продажным оказался!
— Да ты что?
— Вот тебе и что! Бандиты не просто убили Тамару с Олей, Филиппыч, они издевались над ними, пытали, насиловали. Дочь с ума сошла. Ее, наверное, потом добили, жена умерла раньше от мук нечеловеческих! Меня хотели убить! Ну и убивали бы меня одного, суки, женщины-то при чем?
— Это что же за замысел такой, что из-за него так зверствуют?
— Наркотики! Бандиты ожидали прибытия в город крупной партии этой заразы, а я спутал их планы, и они решили отомстить! Вот и отомстили, твари! Знать бы, что, когда они засаду в городе на меня устроили, семья уже мертва, я бы их всех завалил! Клянусь, всех до единого! Но я думал, их держат лишь для того, чтобы заманить меня сюда, а уже потом разделаться со всеми, скопом! Ошибся! Они, видишь, что сделали, суки позорные!
— Коль? А очереди автоматные? Я слышал их ночью!
— Это я вырвался, успел троих положить. Но силы были неравны, меня вырубили, а потом отвезли в одну усадьбу.
Николай рассказал Филиппычу все, что с ним произошло дальше.
— Вот так, дед! Семь рыл я у них выбил.
— Хорошо, что с оврага сорвался, — неожиданно сказал Филиппыч.
— Что же в этом хорошего? — удивился Николай.
— А то, что приди ты раньше, как раз под бандитов и попал бы! Заходили ко мне трое за час до того, как ты пришел. Спрашивали, не видел ли я кого. Я прикинулся пнем трухлявым, глухим и полуслепым, мне в моем возрасте это несложно! Они дом осмотрели и свалили на шоссе. Куда потом делись, не знаю! Но сейчас смотрел вокруг — тишина, никого!
— Дачу дождем залило?
— Нет, пожарные приезжали.
— А милиция?
— Участковый только, с машиной «Скорой помощи» районной больницы. Видно, она твоих увезла.
— И никакой следственной бригады?
— Нет! Участковый побродил по поселку и тоже слинял. Как раз перед появлением бандитов!
— Может, от них и слинял?
— А кто его знает? Про него деревенские рассказывали. Если коротко, то чмо он болотное. Как где драка, его днем с огнем не сыщешь, а как бабы начнут самогон гнать, тут как тут, конфискует и штрафует.
— А у тебя, дед, самогон есть? — спросил Николай.
— А надо?
— Надо! И лечение нужно, это я сейчас на обезболивающем препарате, через два часа действие его кончится, и боль свалит меня. Они же в меня из пистолетов в упор били! Бронекостюм, что был под джинсовкой, спас! Но тело все избили! Однако это не главное. Лиля! Вот что меня сейчас волнует.
— Может, менты ей сообщат о том, что случилось на даче? Должны предупредить! — высказал предположение Филиппыч. — Прямо с утра. Тогда бандиты ничего не смогут сделать.
— Ты прав, так и должно быть, но я не верю больше милиции.
— Ну веришь, не веришь, это твои дела, думаю, ее на работе предупредят и еще допросами замордуют.
