хватается за руль и вместе с ним выворачивает его.
– Отпусти! Что ты делаешь? Еще немного – и мы бы в столб въехали!
Ники усаживается на сиденье:
– Какой же ты зануда!
– При чем тут зануда? Ты могла бы мне бампер пробить, и потом машину можно было бы выкинуть.
– Не преувеличивай.
– А ты видела, как ты мне бок процарапала своим скутером?
– Процарапала… Да там малюсенькая царапинка. Ты все время преувеличиваешь, говорю же.
– Ну конечно, машина-то не твоя…
– Ну вот, ты совсем как моя мамочка! Давай, поучи меня: чужая собственность… Осторожно!
Алессандро тормозит и резко останавливается. Перед ним на раздолбанном скутере «кимко» несется парень, а на заднем сиденье – вцепившаяся в него смуглая девушка: они несутся, не глядя по сторонам, не останавливаясь на знаке «Стоп». Или им просто наплевать. Алессандро высовывается из окна:
– Дебилы! – Но те уже далеко. – Нет, ты видела? Они даже не посмотрели, не остановились на знак! А потом говорят: аварии…
– Да ладно тебе, не занудничай. Главное, мы их увидели и не столкнулись, правда? Может, у них важная встреча…
– Да, в такой одежде.
– Может, едут на собеседование. Им нужна работа. Не у всех же есть папочки… Мама миа! Так ты старпер? Еще судишь людей по одежде?
– Да нет, не по одежде, а так, по общему виду… Им не хватает уважения к другим. Нет систем ценностей.
– Боже. Ну ты точно как мой папочка!
– Слушай, ты упросила меня встретить тебя и отвезти… Ладно… но ты еще и на ссору набиваешься?
– Да нет же! Если бы ты с теми столкнулся, я бы твоим свидетелем была. Ну, ты видишь, ты с самого утра немного рассеян. И меня утром сбил. Не будешь же ты это отрицать? Ну ладно, поверни на следующей.
– Но куда мы едем?
– На станцию техобслуживания, я договорилась с мастером, он нас ждет. Еще раз сверни. Тихонько… Вот, приехали.
Но железные ставни станции закрыты.
– Ну вот… он меня не дождался… Закрылся. Вот блин. И что мне делать?
– Как «что делать»? У тебя ведь теперь есть персональный водитель!
– Ну да, мне сегодня надо в кучу мест, но без тебя.
– А, ну да.
– Что значит «а, ну да»?
– Что меня предусмотрено не было. Ты ведь не могла предусмотреть, что с тобой буду я.
– Конечно, мы же не были знакомы…
Ники выходит из машины:
– Ты ведь просто дорожно-транспортное происшествие. – И она закрывает дверь.
– Верно. Но происшествие может быть как негативным, так и позитивным. В зависимости от того, как на него посмотреть. Насколько от него меняется отныне твоя жизнь. Так ведь?
Ники подходит к своему скутеру, стоящему около ставен. Садится на него. Два раза резко ударяет ногой по педали. Мотор не заводится.
– Пока что я смотрю и вижу, насколько поменялась моя Милла.
– Милла? А кто это?
– Мой скутер.
– А почему Милла?
– А что, всегда нужно объяснять почему?
– Мама миа, ты тоже можешь быть занудой…
Ники почти не слушает его и ныряет под скутер.
– Так и знала: он вынул свечу. Понятно: после удара она так и не поехала. Вот блин.
Она подходит к «мерседесу» и вытирает руки о джинсы. На них остаются жирные следы. Она открывает дверь и заносит ногу в машину.
– Извини, что ты делаешь?
– Как это – что? Сажусь в машину.
– Понятно. Но посмотри на себя, ты же грязная! На, возьми!
Он бросает ей кусок бежевой замши. Ники, улыбнувшись, протирает руки.
– Вообще-то ты прав, есть одно «почему»… На самом деле у нас все классно!
– Что – у нас?
– Ну, в смысле – мы такие разные. Во всем. Есть риск, что мы бесповоротно влюбимся друг в друга.
Алессандро, улыбнувшись, заводит мотор.
– Ты прямо с места в карьер.
– А что в этом плохого? Чего тянуть-то? Я предпочитаю все прямо говорить.
– Почему ты такая? – Алессандро поворачивается и смотрит на нее внимательно. – Из-за любовного разочарования? Или у тебя родители развелись? А может, тебя в детстве изнасиловали?
– Нет, в молодости. Сегодня. В «мерседесе». Может, я и иду с места в карьер, зато ты – медленно запрягаешь. Не знаю, почему я такая. И потом, что значит «почему»? Я же сказала: иногда на этот вопрос ответа нет. Я такая, как есть: всегда говорю то, что думаю. Мне пока можно, правда?
Алессандро улыбается:
– Конечно, конечно, у тебя вся жизнь впереди.
– У тебя – тоже. Жизнь кончается тогда, когда перестаешь дышать. Как тебе?
– Неплохо.
– Моя собственная мысль. Но тебе могу ее подарить. А знаешь, мне так хорошо сейчас! Я чувствую себя свободной, счастливой, спокойной. И мне страшно, что скажи я это вслух – и ты исчезнешь! – Алессандро смотрит на нее. Хорошенькая. Веселая. И очень – очень молодая. – И особенно я счастлива, что сделала правильный выбор.
– В смысле – правильную школу?
– Да нет же! Я вчера окончательно заявила своему парню, что у нас все кончено. Аннулировано. Обнулено. Улетучилось. Испарилось.
– Понял-понял суть. Знаешь, если ты используешь столько разных слов, это значит, что история была важной.
– Совсем наоборот.
– Ну ясно, ты пытаешься меня обмануть. Похоже, тебе сильно не по себе.
– Сейчас уже нет. Но в тот вечер, когда он отправился на концерт Робби Уильямса со своим другом… То есть, понимаешь, он меня не взял. А пошел с другом, как тебе? Вот тогда я ужасно переживала. Но когда я решила, что все кончено, мне стало легко.
– Понятно. Тогда почему ты такая злющая?
– Потому что я не сразу порвала, я не послушала свое сердце.
– А может, ты еще не была готова?
– Не в этом дело. Я обманывала саму себя. И тянула, тянула. Прошло два месяца с того момента, как я решила. То есть я врала сама себе целых два месяца. Куда это годится? Можно врать кому угодно, но только не себе самому.
– Ну ладно. Лучше поздно, чем никогда.
– Вот теперь ты похож на мою тетушку.
– А что я должен говорить? Или мне надо молчать как рыба?
– Ну вот… Именно это всегда делает мой братец…
– Теперь я понял, почему тебе так хорошо со мной: тебе кажется, что ты находишься в кругу семьи.
Ники хохочет:
– Это ты классно сказал! Ну и насмешил ты меня! Здорово! Правда, я на тебя другими глазами начала смотреть! Честное слово!
– Я получил несколько очков?
– Совсем немного, на самом деле ты еще очень далеко; после ДТП с моей Миллой у тебя только – только двадцать в классификации… Да и одеваешься
