— Нелл, ты тут ни при чем.
— Неправда. Я потеряла нашего ребенка, Йен.
— Нет, все не так. — Ему хотелось успокоить ее. — Я уверен, что ты напрасно себя обвиняешь. Ты ни в чем не виновата. Просто так сложилось. Возможно, это судьба. Или же…
Или что? Чем он может объяснить все произошедшее? Божьей волей? Проклятием небес? Нет, он никогда не смог бы поверить, что Бог настолько жесток.
— Так случилось, Нелл, вот и все. Иногда такое случается.
— Но я потеряла нашего ребенка.
Их ребенка. Плод их любви. Их юной и полной блаженства романтической любви. Но неужели такой любви могло хватить только на одного ребенка? Он отказывался в это верить.
— Наш ребенок умер, Нелл, вовсе не по твоей вине. Просто что-то пошло не так. Ты в этом не виновата. — Он умолк и проглотил ком в горле. — Одного только я никак не мог понять… Почему мы не попытались еще раз?
Нелл со вздохом пробормотала:
— Я тогда была не готова.
— А я очень настаивал?
Все могло бы обернуться по-другому, если бы он проявил выдержку и дождался, когда она сама придет к нему в постель. Но ему тогда показалось, что он и так прождал целую вечность… Он, двадцатилетний юнец, не мог набраться терпения.
— Я… не знаю. Не помню. Мне тогда было очень страшно. — Она снова вздохнула. — Я была не права.
— Ты была слишком молодой. Мы оба были слишком молодыми. Ты должна… Мы должны простить друг друга.
Вероятно, они поженились слишком рано. Многие его друзья говорили, что он делает ошибку, что надо подождать с женитьбой. Но он был очень уверен в себе.
— Я приезжал за тобой, Нелл, но ты не хотела видеть меня. Мне было очень больно. Я писал письма, но ты не отвечала. От этого тоже было больно. Я не знал, что еще нужно сделать.
— Да, понимаю. Я тебя понимаю. Прости меня. — Нелл утерла ладонью слезы. — Я чувствовала себя ужасно несчастной. Погрузилась в собственное горе и не могла думать ни о чем другом.
Она снова утерла слезы, потом пристально посмотрела на мужа.
— Но если хочешь, если сможешь меня простить… я хочу попытаться еще раз.
Он ее правильно понял?
— Что… попытаться?
— Родить ребенка.
Йен почувствовал, что готов рухнуть перед Нелл на колени. Она хочет родить ребенка! Но ведь и он хотел того же! Страстно желал! И если она сейчас подойдет к нему, то тогда… Он загадал: если Нелл к нему подойдет, то он останется и все у них получится, а если нет — он уйдет.
Он едва сдерживал себя — ему хотелось самому пройти эти несколько шагов.
Но тут она наконец подошла и положила руку ему на грудь, как бы удерживая его от объятий.
— Только сначала, Йен, ты должен запомнить кое-что.
— Да, конечно. Что именно?
— У меня совершенно ничего не было ни с Пеннингтоном, ни с кем-нибудь еще. А ты единственный мужчина, который побывал в моей постели, понятно?
— Да, понял…
Он судорожно сглотнул. Для него это было очень важно, и он нисколько не сомневался в том, что Нелл сказала ему правду.
— Я верю тебе, дорогая.
— И еще, Йен… Начиная с этого дня я должна быть единственной твоей женщиной.
— Но я ведь…
— Обещаешь? — Она посмотрела ему в глаза. — Можешь поклясться?
Но у него ведь тоже имелось одно условие… Разумеется, ему хотелось тотчас же улечься с Нелл в постель, но все-таки было кое-что поважнее этого.
— Ты хочешь сказать, что будешь мне настоящей женой? Речь ведь идет не только о ребенке? Я о том, что мы должны жить вместе. Не хочу снова потерять тебя. Я просто не смогу этого пережить.
Тут она прижалась к его груди и прошептала:
— Да, я хочу быть твоей женой, Йен. И матерью твоих детей, видит Бог.
— А если Бог отвернется, Нелл? Если не пошлет нам детей, ты все равно будешь мне женой?
— Да, Йен. Буду!
— Тогда клянусь, у меня не будет других женщин. Мне никто не нужен, кроме тебя. Даже когда я ходил к другим — было такое, когда ты бросила меня, — мне всегда хотелось, чтобы они походили на тебя. Я никогда не переставал любить тебя. Никогда!
Нелл на мгновение прикрыла глаза. Затем посмотрела в лицо мужа. Она поверила ему. Поверила без колебаний.
— И я никогда не переставала тебя любить, Йен. — Она провела ладонью по его щеке. — Мне так не хватало тебя. Очень долго я ничего не чувствовала. Вообще ничего. Я стала такой же, как наше озеро зимой. А теперь, когда снова увидела тебя, мое сердце оттаяло.
Он смотрел на нее с напряженным ожиданием.
— Я хотел бы согреть не только твое сердце, Нелл. Мне хочется… Мне не терпится… Может, прямо сейчас отправимся в постель?
— Сейчас? — Она покраснела. — Так рано? Ведь сейчас еще полдень.
Йен расплылся в улыбке:
— Раньше нас это не останавливало.
— Да, конечно… — Она еще гуще покраснела. — Но мы ведь повзрослели…
— Повзрослели — не значит состарились. Ты же не чувствуешь себя старухой?
Она засмеялась:
— Нет, разумеется.
— К тому же я… Знаешь, Нелл, за две последние ночи я чуть с ума не сошел. А теперь ты рядом. И говоришь, что согласна… Согласна родить мне ребенка, — добавил он с хрипотцой в голосе.
И Нелл тотчас же почувствовала, как между ног ее стали копиться жар и влага. Значит, теперь ей следовало набраться смелости. Йен был ее мужем, и он был абсолютно прав, — но слишком уж долго они жили порознь.
Она принялась расстегивать пуговицы у него на жилете.
— Да, Йен, хорошо, если ты настаиваешь.
Они были молодыми и неопытными, когда в последний раз этим занимались. Она, Нелл, так и осталась неопытной, но вот он…
— Прошло ведь десять лет. Вдруг ты разочаруешься?
— Дорогая, разве такое возможно? Я наконец вместе с женой, которую обожаю.
— Но я ничего не знаю. И ничего не умею. Я…
Он приложил палец к ее губам.
— Ты была очень изобретательна позапрошлой ночью.
Неужели он вспомнил про… Нелл вспыхнула.
Йен весело рассмеялся и заявил:
— Мы слишком долго размышляли, разговаривали, обсуждали… Давай теперь просто чувствовать.
Он прижался к ее губам. Чуть отстранившись, добавил:
— Запомни, дорогая, у нас сейчас целый день и ночь, чтобы снова привыкнуть друг к другу. А впереди — целая жизнь. Так что можно не торопиться.
Нелл почувствовала, что колени ее подгибаются, и, чтобы не упасть, она обвила руками шею мужа. Он снова принялся ее целовать, а она все крепче к нему прижималась. Ей хотелось быть желанной. Хотелось стать ему настолько близкой, чтобы никто не смог понять, где кончается она и начинается он. И чтобы никогда — никогда! — ей больше не разлучаться с ним.
