нападениями, они, как невидимые кукловоды, руководили гномами, натравляя их на наши селения! И пусть даже двоих нам удалось убить во время штурма, один всё-таки выжил. А может быть, и больше. И теперь эта эльфийская мразь строит из себя Рэмбо, вырезая наши дозоры? Я этого так просто не оставлю.
Меня охватила ярость, захотелось крушить и ломать, но я увидел испуганное лицо Кары, напряжённое — Дургуза, и взял себя в руки. Крушить я буду, когда доберусь до этого эльфа.
— Брат, что с тобой? — тихо спросил Дургуз.
— Эльфы, — прорычал я. — Это они…
— Что? Магия? Они что-то с тобой сделали? — забеспокоились и Кара, и Дургуз одновременно, но я махнул рукой, успокаивая обоих.
— Нет. Эльфов было трое, я прикончил двоих. Третий мстит. Это он вырезал наш дозор, — объяснил я, когда наконец сумел успокоиться.
Дургуз нахмурился.
— Скажи охотникам, скажи дозорным, — приказал я. — По одному не ходить, глядеть в оба. Эта мразь может притаиться где угодно.
Брат вдруг принюхался, широко раздувая ноздри, прищурил глаза, очевидно, начиная выискивать эльфов в моём жилище, но здесь из эльфийского была только трофейная сабля в украшенных ножнах.
— Нет, брат, здесь я бы его сам учуял, — сказал я.
Но в чём-то Дургуз был прав, надо бы озаботиться личной охраной, к которой я по-прежнему относился как к назойливой обузе, излишней и ненужной. Я выходил со свитой только тогда, когда без неё было не обойтись. А здесь, у себя дома, я мог сам справиться с любой угрозой, тем более, что Кара в любом случае помогла бы.
— Да, надо усилить посты, — прошипел Дургуз. — Ос-строухие наверняка отправят сюда ещё воинов.
— И мы их постукаем, — заверил я его.
Тот кивнул.
— Постарайтесь выследить этого засланца, — произнёс я. — Если он ускользнёт на свои земли или отправит весточку домой, к нам точно отправятся их войска. Как только узнают, что случилось с гномьим городом.
— Сделаем, — криво ухмыльнулся Дургуз.
А я резко понял, что пора заканчивать с бездельем. Враги не дремлют, и каждая минута на счету, и чем больше времени мы тратим на праздное ничегонеделание, тем сложнее будет их одолеть. Пора высылать разведчиков вниз, в предгорья, а может быть, даже сходить туда самому. Нужно проведать раненых, провести ещё один смотр моего войска, проверить вооружение и припасы, потому как поход вниз будет существенно отличаться от быстрого штурма гномьих шахт, нам будет необходимо наладить снабжение, на одном грабеже мы далеко не уедем. Работы, в общем, непочатый край. А я только и делал последнее время, что прохлаждался и отдыхал. Стало даже немного стыдно за такую свою слабость.
Я встал, оделся, натянул толстый полушубок, огромную меховую шапку. Морозы начали приходить особенно злые. Плевок ещё не застывал на лету, но лишний раз на улицу выходить не хотелось, да и охотники порой возвращались обмороженными. Я только теперь понял, почему у многих орков уши выглядят именно так, словно кто-то их пожевал и выплюнул. Исключительно из-за обморожений.
— Пойдём, Дургуз, — сказал я. — Думаю, надо сходить, проверить остальные дозоры.
Брат заметно приуныл, тащиться по горам и снегу на отдалённые высоты жутко не хотелось, да и мне тоже. Но раз партия и вождь сказали «надо», остальные должны взять под козырёк.
— Или их кто-то уже проверял? — спросил я, давая ему шанс увильнуть.
— Нет, другие никто не проверял, — вздохнул он. — Говорю же, на Чёрный Утёс смена пришла, никого нет, пошли и доложили.
— Значит, заодно пришлём усиление на все посты, — заключил я.
На всякий случай я вооружился, немного перекусил на дорожку, и мы с Дургузом вышли наружу. Мороз тут же принялся щипать лицо, я поёжился, но тут же выпрямился и зашагал по утоптанной снежной тропинке к казармам, где в тепле и уюте бойцы отдыхали после занятий.
Я так и предвкушал их недовольство и ворчание. Ещё бы, в такую погоду никому не хочется отлипать от печки и идти на несколько часов куда-то на дальний пост. Но я ошибся.
Казарма встретила меня спёртым воздухом, в котором витали запахи дыма, крепкого орочьего пота и грязных ног, несмотря на все меры по поддержанию чистоты. Орки удивлённо покосились на нас, повскакивали с насиженных мест, приветствуя своего вождя. Я не стал долго тянуть.
— Нужно усилить посты, особенно дальние. Похоже, у нас на землях завёлся остроухий, — объявил я.
Ответом мне стали яростные вопли и рык, и я понял, что каждый из них готов идти куда угодно и на сколько угодно, лишь бы там была возможность постукать остроухого и отомстить за убитых братьев.
Глава 19
Сказано — сделано. Мы взяли ещё дюжину воинов, по числу постов, которые нужно посетить, и немедленно отправились в путь, потому как всё это мероприятие рисковало затянуться до самой ночи. А темнеть нынче стало рано. Зима хоть и только началась, но уже полностью вступила в свои права.
Мороз обжигал все открытые участки кожи, пробирался под одежду и бодрил не хуже нырка в прорубь. Бледное солнце, высоко висящее над склонами, почти не согревало. Я начал скучать по золотистым пляжам Анапы, чурчхеле и фотографиям с обезьянками.
На этот раз мы шли тихо, вглядываясь в заснеженные склоны, курумники и редкие заросли голых кустарников. Слова про остроухого на нашей земле приняли всерьёз, и каждый орк желал отличиться, пристукнув эльфа. Таким достижением мало кто мог похвастать, и это считалось высочайшей доблестью, хотя лично я во время штурма не увидел в их боевом искусстве ничего особенного. В драке один на один достаточно ловкий орк разделал бы любого эльфа, как бог черепаху.
К ближайшему посту мы подошли достаточно быстро, и я сразу обратил внимание на звенящую тишину. Только небольшая струйка дыма курилась там, где в специально вырытой яме орки разводили костёр, чтобы согреться. Ни одного караульного видно не было, и я вскинул кулак, приказывая остановиться. Если эльф вырезал и этот пост, ближайший к деревне, оставшись незамеченным, то мог вырезать и остальные, и пробраться в деревню. Похоже, мы имеем дело с настоящим диверсантом, и это вселяло тревогу.
Я потянул из-за пояса топор, крадучись пошёл к посту, стараясь двигаться максимально тихо. Мои спутники остались ждать, но готовы были в любой момент ринуться на подмогу.
Снег тихонько хрустел под меховыми сапогами, хоть я и старался бесшумно скользить, изо рта вырывались облачка пара, поднимаясь вверх и демаскируя меня для всякого внимательного наблюдателя, но я, кажется, оставался незамеченным. Вокруг всё было тихо, и только едва слышное потрескивание дров в костре нарушало
