Книга Выжить нельзя умереть - Елена Милютина

— Браво, бабушка! 100 % попадание. Скажу больше, и мы с Рудольфом, и император, заинтересованы в этом браке. Это сильнее всяких подписей скрепит наши договоренности

И превратит простое сотрудничество в семейный проект. Провидение само сработало на нас, свело детей вместе, когда мы втроем ломали головы, как бы их поаккуратнее познакомить. Сейчас важно только не навредить, пусть все идет, как идет. Поэтому, Мари, бабушка, пожалуйста, помогите оградить нашу пару от чрезмерной активности наших родственниц! Одно неловкое слово может все испортить. Договорились?

— Да, Берти, только если ты уверен, что это хорошо для Белль, — ответила Марита, — что ваш выбор не продиктован только выгодой. Не хотелось бы видеть дочь разменной монетой в деловой игре.

— Я тоже, Мари. Пока я ничего особенно плохого о предполагаемом женихе не услышал. Правда, все, что мы узнали — услышали от его отца, а он вряд ли объективен, но мы понаблюдаем, посмотрим, и если что-то будет угрожать счастью Белль, то все переиграем, обещаю. Пока из положительных качеств — принципиальность, честность, трудолюбие, упорство в достижении цели, из отрицательных — упрямство, авантюризм, вспыльчивость, вроде все…

— Хорошо, я тебе верю, Берти! — кивнула мужу жена.

Бернардетт тоже одобрительно покивала. Договор был одобрен.

Глава 8

Терра, Подмосковье (Жуковский)

Авионик плавно опустился на поле авиадрома в Подмосковье, пробежал несколько метров и замер неподвижно. Единственный пассажир поблагодарил пилота и спустился по трапу. Машина тут же поднялась, взяв курс на север, туда, где осталась Аннабель.

Эльриан весь полет до Университета Космоса пытался проанализировать все, что с ним произошло за такой короткий, но такой насыщенный событиями отрезок времени. Всего-то один вечер, одна ночь и кусочек утра, а, кажется, что прошла вечность. Изменилось восприятие мира, мыслить рационально, как он привык, никак не получалось.

— «Надо выспаться, — сказал он себе, — это просто усталость, вся ночь на ногах и без сна, высплюсь, и способность к здравому мышлению вернется».

Он направился к общежитию Университета, было тихо, видимо все еще спали, даже на дорожках стадиона не было любителей утренних пробежек. Но в комнате, которую Эльриан занимал вместе с Натом, было пусто. Выпускники и гости еще не вернулись из Москвы. Это было хорошо — никто не заподозрит, что он отсутствовал всю ночь. Нужно было еще успеть принять душ, и алиби было обеспечено. Молодой человек скинул мундир, снял рубашку, так сладко пахнувшую духами Аннабель, подумал, и спрятал ее в дорожную сумку, передумав отправлять в стиральный автомат, имевшийся в каждой комнате.

— «В запасе еще четыре, все из Теллонского хлопка — две с коротким и две с длинным рукавом, хватит для путешествия, не будут же устраивать балы на каждой остановке!» — решил он и прошел в душевую кабину. Душ взбодрил, спать вроде уже не так хотелось, поэтому он решил все же попробовать подумать, но сам не заметил, как провалился в сон.

Проснулся поздно, практически к началу обеда, хорошо отдохнувшее тело требовало свою порцию физической нагрузки, поэтому Эльриан быстро натянул спортивный костюм и отправился на привычную ежедневную пробежку. Во время бега ему всегда думалось легко, ноги и руки работали почти автоматически, а голова была занята совсем другими мыслями. Он пытался разобраться в себе, в тех совершенно новых, незнакомых чувствах, возникших вчера, и, что было неожиданно для него, никак не получалось преодолеть ту сумятицу, возникающую в его голове, стоило только вспомнить Аннабель. Совершенно иррациональное чувство, оно требовало немедленно, прямо сейчас, бросить все, нестись вслед за девушкой, и, даже не коснуться ее, не обнять, а просто стоять рядом, видеть улыбку, слушать голос, чувствовать свежий запах ее волос. От невозможности немедленно осуществить эти желания болела, причем в прямом смысле, как свежая рана, душа. Что с ним происходит? Что это? Это то чувство, что называется любовь?

Посоветоваться не с кем. Эльриан четко понимал, что это действительно так. Отец отпадал, он даже догадываться не должен о его чувствах, иначе начнет действовать и все испортит, идея посоветоваться с матерью даже не приходила в голову, последнее время он вообще не мог вынести в ее присутствии более пяти минут, выслушивая упреки в упрямстве, эгоизме, неблагодарности и еще 33-х грехах. Старшие братья? Эдмонд, весь погруженный в свою значительность, как наследник и будущий император, этакий памятник сам себе при жизни, смотрящий на младшего брата, как на какую-то мелочь, суетящуюся под ногами. Только один раз Эльриан видел его человеком — он случайно, посланный отцом найти старшего брата, застал его играющим со своим сыном, которому исполнилось тогда три года. Эдмонд подкидывал малыша в воздух, ловил, тот заливисто смеялся и оба были совершенно счастливы. Беременная Сабрина сидела, поглаживала свой уже большой живот и улыбалась. Но стоило Эльриану окликнуть брата, как счастливый отец и муж исчез, и появилась так хорошо знакомая мраморная статуя.

Говорить о чувствах с Эльдаром было кощунством. Вынужденный жениться на нелюбимой хитрой девушке, ловко загнавшей его в ловушку, терпящий жену только ради ребенка, которого на удивление всех, нежно любил, он весь ушел в работу и в свои 29 лет мог бы вполне заменить главу Нацбезопасности Элланы старого зануду Эстибальда, дядю Эвальда, которого держали на должности только из уважения к годам. Нет, с Эльдаром можно было говорить часами, но только о поимке преступников или шпионов, но никак не о том, что такое любовь. О Стефане, полностью погруженным в богословские книги, разговор не шел. Оставалась, как ни странно, только Милана, единственная, кто мог выслушать и дать совет, хоть это и показалось бы постороннему человеку очень странным — советоваться с любовницей о любви к другой. Но именно их открытые отношения давали уверенность, что она даст нужный совет и сможет объяснить то смятение чувств, в котором Эльриан сейчас пребывал. Жалко, что Милана была далеко, так что пока приходилось справляться самому.

С таким неутешительным выводом Эльриан закончил попытку разобраться в себе и отправился, повинуясь потребностям тела, утолять голод. Предварительно приняв душ и переодевшись. К счастью, наконец приехавший и смертельно уставший Нат, продолжал спать без задних ног, и разговоры с ним можно было отложить на после обеда.

В столовой университетского городка почти никого не было. За дальнем столиком шептались четверо слишком рано приехавших абитуриентов — двое парней и две девушки, которые уставились на его китель как на какую-то экзотику, да обедали трое