мне жизнь.
— Ну что, Айрис, я думаю ты достаточно усвоила урок. Теперь ты знаешь, что может быть, если не выполнить мои условия. Только хуже, в десятки раз хуже, — сказал мне Миллер в очередной разговор.
— Что тебе нужно от меня, Дэвис? — спросила я охрипшим и забитым голосом.
— Умница. Давай перейдем к десерту. Я хочу, что ты убила комиссара Фальконе.
— Зачем тебе это? Ты всё равно не вернёшься. Думаешь дело только в комиссаре? Кроме комиссара есть ещё люди, знающие кто ты, которые не позволят тебе вести свои грязные дела здесь.
— Айрис, мы не в долбанном кино, где главный злодей рассказывает о своих планах! — вспылил Миллер. — Я сказал убить. Всё. Дальше делай что хочешь, детали меня не волнуют.
Я смиренно упустила голову, спорить с ним было бесполезно, только разозлю больше. А я всё ещё помнила, что бывает, если разозлить Миллера. В прошлый раз ублюдок лично выбивал из меня весь запал на противостояние, после чего я выхаркивала кровь из лёгких несколько часов, думала что сдохну. Молилась, чтобы сдохнуть.
— Я поняла тебя. Срок? — тихо спросила я.
— Неделя, — холодным тоном заявил Дэвис.
— Этого недостаточно. Мне нужно всё подготовить, чтобы не провести остаток жизни в тюрьме.
На мою реплику Миллер заливисто рассмеялся. Ему было откровенно плевать, что будет со мной.
— Уговорила. Две недели и ни минутой больше, — один из головорезов, стоявших позади, кинул мне под ноги пакет. — Переоденься, мой человек тебя отвезёт.
Я заглянула в пакет, в котором обнаружила вещи из своей квартиры.
— И без глупостей, Айрис, — процедил Миллер, схватив меня на локоть.
Один из бугаев поднял и подтолкнул в сторону выхода из комнаты. Снаружи, ожидаемо, оказалось ничуть не лучше — длинный, едва освещаемый коридор с обшарпанными стенами, повсюду слякоть и грибок по углам. А запах сырости въелся в каждый миллиметр, пропитав всё вокруг.
Открыв дальнюю дверь, меня грубо толкнули вперёд, так, что я упала на колени. Эта комната оказалась чем-то вроде душевой.
— Раздевайся, — грубо толкнул меня надзиратель.
— Ни за что, выйди, — промямлила я. Оголяться перед незнакомцем всё таки не хотелось, тем более я чувствовала на себе эти похотливые взгляды с его стороны.
— Ещё чего, — ухмыльнулся он.
— Выйди! — истерично закричала я, за что сразу получила пощёчину.
Головорез резко дёрнул лямку грязного платья, которое с ревущим звуком тут же разошлось по швам. Я инстинктивно прикрыла оголившуюся грудь, за что получила вторую оплеуху.
— У меня нет времени на эти игры, — рыкнул бугай, но дальше раздевать не стал.
Полураздетую и растрёпанную он стал поливать холодной водой, смывая кровь и прилипшие куски грязи. Тело дрожало, а зубы стучали друг о друга, но я старалась не шевелиться.
— Одевайся, — рявкнул он, закрывая вентиль воды.
На этот раз меня всё таки оставили одну, дав пару минут на одевание. Я лихорадочно стала натягивать джинсы на мокрую кожу, а в голове крутилась непрошенная мысль о том, что эти твари были у меня дома.
На обратном пути мне также завязали глаза, опасаясь, что я запомню дорогу.
Неужели Майк не спохватился?… Меня же не было неделю. Что они с ним сделали?
— Малышка, я буду приглядывать за тобой, узнаю что кому-то проболталась и ты труп. Попробуешь сбежать — ответ такой же. Кстати, твоему мальчику сказали, что ты в командировке, а на работе — что взяла больничный. Дальше выкручивайся сама, — в доказательство, один из подручных Миллера, достал пистолет и провёл им по моей щеке.
От прикосновения холодного металла к моей горячей коже внутренности скрутило в узел, я непроизвольно отшатнулась, упираясь в дверь машины.
— Я могу идти?
— Иди, но помни, что я рядом и не твори глупостей, — рассмеялся этот ублюдок. — Две недели, тик-так, — он протянул мою сумочку, в которой лежали ключи от квартиры, наличные и всякая мелочь, а вот телефона там не оказалось.
Чуть не выломав ручку, я открыла дверь и со всех ног понеслась в свою квартиру. Меня лихорадило, пережитый за последнюю неделю стресс выплескивался через край.
Пальцы не слушались, тряслись, как у запойного алкаша, но всё же с третьей попытки я смогла попасть ключами в замок. Закрыв за собой дверь, я беззвучно сползла по ней на пол и завопила, словно раненая волчица. Весь ужас, скопившийся во мне, вырвался наружу, больше не осталось слёз.
Глава 34. Франко Бруно
Несколько дней пролетают незаметно, я наконец-то собрал все силы и рванул работать. Как гонщик в Формуле-1 — главное не останавливаться, иначе проиграешь. Договоры, деловые встречи, совещания и так по-кругу, день за днём. Пару раз я оставался ночевать в казино, прямо на диване, до которого я обессиленный едва мог доползти. Ещё недавно хотел его выкинуть, вспоминая, как запятнал сексом с официанткой — теперь же этот диван был моим любимым, потому что ассоциировался с Ней. Выматывался, чтобы не думать, не вспоминать что конкретно случилось здесь, пусть ассоциации будут светлыми. Моя любимая женщина была здесь и я её целовал — остальное пыль.
В очередной из вечеров, которые я традиционно проводил в своём кабинете, влетел Витале. Он не спрашивал ни о чём, но думаю догадался в чём дело.
Витале за несколько секунд осмотрел меня, бумаги, взглянул на наручные часы и громко протяжно вздохнул. Затем, молча и не отрывая от меня взгляда, прошёлся к бару в углу кабинета, достал оттуда виски и пару бокалов, и присел за стол.
— Брат, я уважаю тебя и люблю так, как не любил родного, — начал он, разливая алкоголь.
— Как и я тебя, Витале, — кивнул в ответ.
— Ты себя угробишь, — протянул один бокал мне. — Я не хочу безучастно смотреть на это.
— Со мной всё отлично, — проговорил я, залпом осушив бокал. — Работы скопилось.
— Я не поэт, чтобы красиво говорить и не психолог, чтобы помогать советами, но точно знаю, что время лечит. Пройдёт время и ты её забудешь, только ты доживи до этого времени и не загнись, — продолжал он.
— Я это и пытаюсь сделать, как видишь, не умею по-другому, — горько заметил я.
— Франко, езжай домой, отоспись и отдохни.
— Там Лаура, придётся объяснять ей почему у нас несколько недель нет секса, — усмехнулся. — Достала своим нытьём и требованием внимания.
— Ты всё ещё хочешь жениться? — удивился Витале. — Есть таки зачатки разума. Езжай домой, трахни невесту и хватит заниматься самобичиванием.
Витале был прав, размяк, как тряпка, занимаюсь не пойми чем. Погряз в саможалости, вместо того, чтобы действовать. Попрощавшись с другом, я вызвал такси
