Книга Плетения конфедерации - Антон Чернов

— И через месяц?

— Думаю, и через год. Ну, вблизи, и если пациент не отбивается, — честно уточнил я, на что зелёнка кивнула.

— Долго вас ждать?! — заговнился говнистый и мелкий гнум.

— К шахте антрацитовой веди, — барственно распорядился я.

— Внутрь — не пойду!

— Неприятность эту мы переживём! — почти пропел я.

И потопали мы вслед за злобно сопящим гнумом. Город — всё так же пуст, освещён яркими фонарями. Чёрт знает, может, на меня действовало рунное колдунство — ну неприятно было, зудело во мне что-то на гномские каракули, отпугивающие нечисть. Но в ощущениях, не небывальских, а человеческих, город выходил более мёртвым, чем Мёртвый. Не в плане смерти, а в плане пустоты. В Мёртвом городе один хрен останешся — там внимание, злобное, голодное, но постоянно с тобой. А тут… ну неприятная пустота, прямо скажем.

Впрочем, долго предаваться всякой экзистенциальщине или типа того мне не пришлось. Проводник отвёл нас фактически назад, свернул и вывел… ну к башне. Крепостной — цилиндр с бойницами. Только орудия не выглядывали из них. А наводились внутрь, стоя на окружающих башню крепях.

И гнумов было под сотню — с магострелами, с ящиками чего-то взрывающегося, рунных рисовальщиков. Ну, в общем — сторожили знатно, факт.

— Шахта, — тыкнул проводник в башню.

Подошёл к группе гнумов у пушки, потыкал в нас пальцем, обозвал словами нехорошими, представляя, гавнюк мелкий. И вообще свалил. Впрочем — туда и дорога.

— Маги? — хмуро поинтересовался подтопавший к нам гнум, с сединой такой, видно — в возрасте, хотя странно.

Металюди… ну в общем выходило так, что металюди жили по прикидкам лет триста, в среднем. И большинство металюдизированных сохраняли свой возраст. Ну шестьдесят для гнома — лет двадцать для человека, примерно так.

Младенцами не становились — видно, защитный механизм какой. Но старых металюдей я не видел вообще, хоть он из замшелой старпёристой развалины металюдствовал.

Хотя местные могли быть настолько гавнюками, что отдельные представители эту закономерность ломали. Даже небывальщина соглашалась, что они старпёры, скажем так.

— Нам в шахту надо, — не стал я теоретическому старпёру отчитываться.

— Ходят всякие, — сплюнул он на пол, подтвердив мои выводы. — Ворота откроем на тридцать секунд. Обратно — стучите! Стук…

— Похоронный марш, — оттарабанил я по ближайшей стене.

— Хер с тобой. Пиз. те, — махнул седой рукой.

Тем временем пара гнумов, сопя, поворачивали рукояти запорного штурвала. И через минуту, под прицелами тридцати гнумов, мы шмыгнули в шахту. А дверь за нами захлопнулась, чуть поджопника не отвесив.

— Странно, — отметил я, постояв-повчувствовавшись.

— А я не вижу ничего, — пожаловалась зелёнка, на что я врубил свои глазные прожекторы. — Но всё в сетке отображено, — показала она мне язык уже при свете.

— Вредина, — одобрительно покивал я. — Но всё равно — странно, Лен. Во-первых — мы правы. Точнее, я и ты, раз со мной согласилась.

— Рунная защита, — забормотала зелёнка, клацая по кнопочкам. — Да, нет.

— Нет. Но нет и агрессии. И нас никто не убивает, не атакует. А вот ощущение… странное, в общем.

— В сетке ничего странного не вижу, — через минуту выдала Ленка. — Но вон там, — потыкала она лапкой в шахтный проём, — метрах в ста, несколько эфирных…

— Нечисти.

— Да, нечисти, — кивнула она.

— Я их чувствую, Лен. И они нас. Но просто не обращают внимания.

— Странно.

— И не только это. Ладно, полезай за спину, захребетница, — хмыкнул я.

— А может…

— Не страмись, Ленка! — грозно повелел я. — Лезь на Кащея!

— Ну не тут же, — оставила за собой последнее слово зелёнка, взбираясь в сделанную тросами люльку у меня за спиной. — А удобно, — отметила она.

— А то, я старался, — погордился я. — Готовь винтовку, пойдем потихоньку.

И пошли мы, потихоньку, в недра шахты.

9. Старая подруга

Сама шахта, по которой мы продвигались, была четырёхугольной, с крепями, носящими явные следы зубов. Небывальщины было дохрена, но гнумьево мата не было вообще — как отрезало за воротами. И на стенах были следы разрушений. Очевидно, как от попыток гнумов тварей ужучить (сколы, подпалины и даже заметные металлические осколки), так и от тварей — буквально погрызенные куски.

А вот твари… Не понимаю. Они были неразумны, это я чувствовал. Нечисть, не нежить или метазвери. Они, очевидно, чувствовали меня и зелёнку — просто не могли не чуять. И не реагировали, не бежали.

А главное… какое-то гудящее ощущение. Внимание, но такое, рассеянное, не на нас, а по площади.

Но, видимо, на пристальный взгляд у василисков этих силёнок не хватает. Потому как никого, кроме них, не чувствуется. Небывальщины, правда, дохрена, но рассеянной, распределённой. Разберёмся, махнул я лапой.

Топаю по шахте, Ленка по клавишам клацает за спиной, ну и готовлюсь, естественно — выпускаю тросы. Так-то у меня ощутимая часть уже под сбруей выпущена — зелёнку беречь, если что. Но и заказ выполнять надо.

— Не смотри, — выдал я Ленке, замерев перед поворотом, за которым было не меньше тварей.

— Я через терминал. Не пробьют, — положила мне на плечо ствол рогатки девчонка.

— Уверена? — аж обернулся я.

Судя по тому, что на мои прожекторы не поморщилась, а на синих глазах отражения символов — в «маске». И кивнула уверенно. Ну, хорошо, поверим напарнице. Помереть, если что не дам. И вправду в клетку посажу, как нормальный злодей, да.

Высунул трос и всунул. Это я моск, оценил я. Мои тросы передают хреновое ИЗОБРАЖЕНИЕ. И его по причине темноты — за углом быть не может. Ну, зато меня за трос никто ухватить не попытался, тоже показатель.

И засунул я за угол морду, а потом весь засунулся.

Итак, енти самые «василиски» — были ящерицы ящерицами. Ярко-ржавого, медного отлива чешуёй. С наростами на бошках, точнее — глазами, закрытыми. По величине, точнее, пропорциям — жабьими. И пастями лопатообразными, со… стальными зубами. Ну или каким ещё металлом, блестящим в свете.

Грызли они этими зубами крепи. И металл, и пластик, и дерево. Лениво, но с заметным результатом. Ближайшие, под прожекторы попали, на меня пасти поразевали, недовольно поквакали — я думал, атаковать будут. Но нет, просто отошли.

— Свет не любят, но не критично, — глубокомысленно прошептала зелёнка.

— Охренительно ценное научное наблюдение, — глубокомысленно ответил я. — Лен, они совсем тупые. И неагрессивные. И им не нужно мясо, никакое. Каменные духи, я бы сказал.

— Похоже на то, — минуту спустя прошептала подруга.

— И объясни — с какого хрена они на гномов кидались? Они уходят, не агрессивны.

— Не объясню. Лучше объясни — зачем они грызут балки?

— Не объясню. И